Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

– Ясно, что ему больно вспоминать о жизни в СССР, – вздохнул Максим, – хорошо, что Маленький Джон успел кое-чем со мной поделиться…, – решив по возможности избегать заметок, Максим старался все запомнить:

– К Павлу на Патриаршие пруды ходить нельзя, – напомнил он себе, – его квартира под постоянным наблюдением. Он учится в Институте Стран Азии и Африки, играет в теннис на динамовских кортах…, – Максим хорошо управлялся с ракеткой, – надо перехватить его в одном их этих мест…, – в разговоре с матерью он заметил:

– Получается, что, кроме девочек дяди Эмиля и Софии, из Сыктывкара надо вывезти семью Бергеров…, – мать развела руками:

– Если рав Бергер получит очередной срок, то его жена и дети никуда не двинутся из СССР, – Марта помолчала, – вам придется на месте решать, что делать, но южную границу пересечь легче, чем северную…, – Максим недовольно сказал:

– Я не могу оставлять мою сестру в руках Гурвича, учитывая, что Феденька тоже пропал без следа…, – мать стояла у окна, вглядываясь в берлинский дождь:

– Я знаю, милый, – тихо сказала Марта, – но я не хочу терять и тебя. Вы выберетесь из СССР, а остальным, – она повела рукой, – мы займемся позже…, – Марта добавила:

– Маргариту, скорее всего, держат во владениях ее отца, где сидел дядя Джон. Питер и Виктор Лопатин должны были узнать, как охраняется остров в Аральском море. Однако вам рискованно там появляться…, – Максим поднял голову:

– Мама, у меня достаточно подготовки, чтобы…, – Марта опустилась рядом, на продавленный диван:

– Одному такого делать нельзя, – отрезала мать, – а все остальные станут для тебя не помощью, а обузой, их никто не учил воевать. Погоди, – она привлекла сына к себе, – за Маргаритой отправятся профессионалы…, – Максим желчно сказал:

– Я теперь тоже профессионал охраны и взрывного дела…, – от матери пахло привычным сладким жасмином. Марта задумчиво заметила:

– Ходят слухи, что твоему отцу предложат судейскую мантию. Пора бы, ему исполнилось полвека. Но надо будет кому-то передать практику…, – Максим помотал головой:

– При всем уважении к папе, трудовые споры меня не интересуют…, – мать зорко посмотрела на него:

– Хочешь заняться международным правом, – она обняла Максима за плечи, – с твоим опытом это понятно…, – юноша кивнул:

– Мерзавцев, подобных фон Рабе, или Барбье или профессору Кардозо, – юноша поморщился, – надо судить особым трибуналом, как в Нюрнберге. Я уверен, что такой суд еще появится…

Очнувшись, Максим переспросил: «Что?». Старший брат сунул ему под нос чашку кофе.

В расстегнутом вороте рубашки поблескивали мелкие алмазы на фамильном кольце со змейкой. Генрих носил украшение на одной цепочке с крестом:

– Проснись, мечтатель, – сварливо сказал брат, – песня о поле давно закончилась…, – из радио играла залихватская мелодия. Прислушавшись, Максим немедленно подсвистел:

– В суровый бой идут ледовые дружины, мы верим в мужество отчаянных парней…, – Генрих закурил:

– Именно. Ладно, отчаянный парень, в паспорте укажут, что ты москвич. За какую хоккейную команду ты болеешь…, – Максим фыркнул:

– За «Спартак», разумеется. Не за ЦСКА же, пусть они и выиграли чемпионат в прошлом году, а за «Динамо» пусть болеет проклятый комитетчик Гурвич …, – Генрих удовлетворенно улыбнулся:

– Молодец…, – он приглушил радио, – теперь разберемся в составе Политбюро и пятилетнем плане.

Дождь шуршал по крыше машины, барабанил по запотевшим стеклам. Молодые деревья, высаженные вокруг церкви святого Матфея, гнулись под северным ветром. Во влажном тумане перемигивались огоньки редких автомобилей. Город тонул в сумеречной дымке. Тротуар усеивали желтые лепестки липового цвета. Волк хлопнул дверью:

– Ты считаешь, что модель похожа на маму…, – Максим широко улыбнулся:

– Не сейчас, а когда мама станет старше…, – они приехали в центр из галереи старых мастеров в Далеме, – но нет опасности, что натурщица наша родня, у нее другое имя…, – вспомнив женщину с книгой в руках, Волк подмигнул сыну:

– Мало ли что случилось в Италии, – он развернул зонт, – Богоматерь с картины Дирка Боутса точно напоминает твою мать…, – Максим кивнул:

– Ты прав. Мадонна одно лицо с иконой дедушки Теодора. Знать бы еще, кто был мастер-иконописец…, – по дороге к Бендлерблоку, Волк указал на Ландвер-канал:

– Здесь в июле сорок четвертого года прыгал в воду дядя Джон. В сорок восьмом году твоя мать перебиралась здесь через зональную границу, когда погибли дядя Стивен, тетя Лиза и майор Мозес…, – Максим нашел крепкую руку отца: