Аскольд Де Герсо - Графиня поневоле. Ссылка

В забегаловках и трактирах также было не протолкнуться, каждый норовил выпить с товарищем ли, с товаркой за ради праздника. Здесь можно было встретить состоятельных держателей акций, что не смогли пробиться в аристократы и справляли праздник вместе с мещанами. В ресторациях, коих имелось достаточно, гремела музыка, но здесь публика была степенная: праздновали аристократы, не пожелавшие допустить всех и вся к себе.

Тятенька Лизаветы Вахруша Бахметьев благодаря содействию графа, смог подняться до купца первой гильдии и открыть свой торговый дом, предлагающий самому взыскательному покупателю товары отменного качества: тут и товары для каждодневного употребления, и для торжественных случаев. Всего достаточно.

Но даже с открытием дома, Бахметьев не спешил расставаться с родным городом, по сему для ведения дел в торговом доме, он поставил управляющего, рекомендованного Апраксиным, как человека с кристально-чистой совестью, сам же только наведывался периодически, при этом не было ни единого случая, чтобы по приезду в Санкт-Петербург Бахметьев не погостил у зятя своего и дочери Лизаветы, в коей души не чаял. Управляющий с первого же месяца доказал свои способности, принеся весомый барыш.

В любом государстве, где есть чиновный люд, всегда можно найти человека падкого на подарки или же просто деньги – шуршащие банкноты, столь привлекательные для таких, чтобы проявить себя. Здесь главное не ошибиться: к кому обращаться и сколько должно предложить, дабы не обидеть человека и да не возгордился. Ибо и первое, и второе чревато неприятными последствиями: как для дающего, так и принимающего.

Но именно из-за этого мира, резко разделяющего мир аристократии и низших слоёв, произошло то, чего менее всего ожидали. Апраксин, как человек деятельный, живо интересовался передовыми идеями, а тут, как назло, в моду вошли социалисты-народовольцы. Эти идеи пришли из Франции, где произошла революция и поскольку не всем дано было знать в подробностях, как и многие другие, обрывочные сведения дополнялись слухами, домыслами.

Что ещё может увлечь мещанина или человека думающего, как не идеи социальной справедливости? Упор же в слухах делался именно на это, как наиболее привлекательный для масс. Они с таком жаром, подносили свои красивые лозунги, чаще всего правильные, что граф невольно заинтересовался этим. Ему также претило, что многим представителям аристократических кругов, более к лицу трудиться в поте лица где-либо на пашне, дабы понять жизнь и её самоценность, нежели занимать высокое место и проводить время в праздных увеселениях.

Но вся суть в том, что не Апраксин решает эти вопросы, а придворная клика, именуемая канцеляриями, готовая по одному знаку облобызать подошвы коронованной особы. И вот на этой волне он познакомился и близко сошёлся с одним из социалистов, Саввой Игнатычем Зиневичем. Личность нового типа, также сформированная веянием европейских взглядов, имеющая некоторое сходство с воронами. Личность, что пожелала, минуя переходные этапы, резво взлететь на вершину, что ничуть не противоречит человеческой амбициозности, но на этом пути столько препятствий, что не каждому удаётся застолбить свою нишу.

Зиневич непременно желал оставить о себе след в анналах истории, считая себя незаурядной личностью, оставаясь при этом самым заурядным честолюбивым авантюристом, имеющим за плечами не законченное образование, чьё время осталось в минувшем столетии. Да и тогда едва ли что-то мог предложить сей господин, более всего занятый собой, своей персоной.

Тогда, как другие шли в военные, дабы прославиться, выделившись в каком-либо военном столкновении, подобные Зиневичу предпочитали разжигать в обществе ненависть между классами. Причём в то же время сама императрица выражала недовольство крепостным правом, но как урегулировать сей щекотливый вопрос, не ущемив интересов помещиков, не имела ни малейшего представления. И в этом заключалась слабость Зиневича, о чём, он разумеется, предпочитал умалчивать до подходящего случая.

Сие знакомство с самого начала не приглянулось Лизавете, но разве можно убедить взрослого человека? Особенно, если принять во внимание велеречивость сего господина, что за словом в карман не лез. И подобным образом он сумел завоевать не только симпатию Александра Апраксина, но и стать близким другом семьи.

Нередко, даже без предварительного предупреждения, он являлся во дворец, к Апраксину. Надо сказать, в Санкт-Петербурге в музыкальных салонах, где собирался цвет нации, зазвучала пьеса-багатель Бетховена «К Элизе». Не отстал от веяния музыкальных предпочтений и Александр, приобрётший ноты у одного из акционеров компании, часто выезжающего по делам за пределы родного Отечества. Сам Александр, в отличие от большинства представителей дворянских родов, отдавая дань моде выезжавших на европейские воды, где кутили и просаживали значительные суммы, чего он никак не мог понять, отдых от городской суеты предпочитал проводить в имении, чему не видел альтернативы.