Олег Филатов - Операция «Царский ковчег». Трилогия. Книга 2. Символ веры

– Алексис, запомните меня такой, какая есть. Мы, может, с Вами ещё свидимся, кто его знает, судьба играет человеком. Отдыхайте.

Звуки музыки прервали их разговор. Это оркестр приступил к исполнению танца «Чарлстоун», потом он перешёл к модному в эти дни только в Баварии групповому танцу «Франсезу». Натали потянула Алексиса в толпу. Танцующие выстроились друг против друга и, держа друг друга за руки, стали двигаться друг другу навстречу. Кланяясь, и тесно обнимаясь, с всё возрастающей скоростью они начали крутиться на месте. Мужчины поднимали на руках женщин, затем партнёры менялись местами с партнёршами, громко выкрикивая название фигур этого непростого танца. Уже совсем вспотев, с обезумевшими глазами, они восторженно начали орать. Вертелись, крутились, кружились, сплетённых руки мужчин ощущали женские бёдра, а руки женщин обвивали их спины. Многие целовались, мяли женские тела, запивая всё это глотками пива и вина, и всё это тонуло в звуках музыки, которую изрыгал огромный оркестр. Натали и Алексис танцевали со знанием дела, торжественно и молчаливо, вдали от основной массы, исполнявшей этот безумный танец. Сейчас он стоял напротив Натали, в соответствии с правилами этого танца. Обнимая её, и, чувствуя прикосновение её тела, он понимал, что её сильно не хватало ему всё это время. Но вот прозвучало фортиссимо. Публика ревела. Было жарко, музыканты совсем осатанели. Кёльнеры в это время принялись мошенничать, они стали сливать в ведёрки со льдом остатки шампанского и тем самым увеличивали оплату. Запах угощений, потеющих тел особей мужского и женского пола, разгорячённая плоть женщин, и косметика, стекающая с их ресниц, всё смешалось в этот момент в кабаре. И вот когда оркестр начал тихо, тихо звучать – наступила последняя часть «Франсеза». Все встали в длинную цепочку, и, партнёр, подхватывая партнёршу под руку, или партнёрша партнёра, услышав, когда музыка грянула форте, двинулись навстречу друг другу. Зазвучали громоподобные звуки музыки, партнёры, которые ещё не были старыми, начали подбрасывать своих партнёрш вверх. Женщины, смеясь, и болтая ногами в воздухе, возбуждённо кричали. И этот восторженный непрерывный крик до отказа наполнил собою новое кабаре. Алексис прижал Натали к себе. И в этом не было ничего противоестественного – это ведь танец. И сейчас она чувствовала, что всё её напряжение, сидевшее в ней до этой минуты, стало исчезать. Она, не переставая, ждала этого с той минуты, когда они уехали от Франца Фрейгартена. И она не воспротивилась тому, когда Алексис увлёк её за собой в одно из многих укромных мест этого огромного кабаре. Она укрылась от этой ревущей толпы с мужчиной, который теперь сидел перед ней. Она ещё была возбуждена танцем, жарой, праздником. Перед собой она видела умное, волевое, слегка усталое лицо Алексиса, брюнета, с зачёсанными назад волосами, аккуратным пробором, карими глазами, прямым носом, красивыми губами, изящного в своём смокинге, раскрепощённого, говорливого и внимательного. Она видела, как горячо он жаждет её. Она чувствовала, что, именно, его она ждала всю жизнь. Она готова была уйти, уехать с ним куда угодно: в деревню, в другую страну, город, к нему в Берлин, в его постель. Алексис и Натали вышли на воздух. Звёзды сверкали в темноте ночи, не сговариваясь, они решили прокатиться на авто. Проехали Чёртово ущелье, затем повернули назад. Всё было прекрасно. Их тела жаждали отдыха после шумного бала. Они вошли в коттедж. Алексис быстро устроил чай, они присели на диван, и почувствовали, как приятно расслабились их затёкшие от танца и езды тела. Вдруг Натали взяла его руку, погладила её своей маленькой и нежной рукой. Алексис в эту минуту почувствовал себя счастливым и смущённым, как юноша, взволнованный близостью женщины, сидящей рядом с ним. Для этой женщины, с её цветущим, тёплым телом и чарующим блеском глазами, он мог бы отказаться от многого. Он почувствовал настоящую страсть, которую пережил однажды в юности, а затем, когда познакомился с ней.

Он думал, что, возможно, они увидятся не скоро, и что это может и не повториться. Благородно, очень благородно, взволнованно, он ответил на её прикосновение. Они поднялись и прошли по ковровой дорожке в его комнату, и она не протестовала, когда он остался с ней до утра. Утром она проснулась в восемь и так лежала рядом с ним, пока он спал, как дитя. Он дышал ровно и казался ей счастливым и спокойным. Она чувствовала себя успокоенной, лежала на спине и напевала еле слышно, всё те же старомодные такты удовлетворённо и мелодично: « Зачем, тебя я милый мой, узнала…». Затем уснула. Чуть позже, когда прислуга загалдела, проснулся и Алексис. Он лежал, не открывая глаз, счастливый. Чувство блаженства и глубокого удовлетворения охватило его в это утро, а ведь до этого обычно после наслаждения он ощущал апатию, и желание как следует выспаться, набраться сил. Она спала. Он аккуратно поднялся и подложил подушку под голову чуть повыше, чтобы не разбудить Натали. «Нет, – думал он, это было что-то удивительное. Он это прочувствовал всей душой, это было намного ярче, светлее, чем прежде. Он любил её. Да, это так необычно, но факт. Теперь, находясь вдалеке, он будет вспоминать её. Чуть позже, когда заиграли солнечные зайчики в зеркалах, она проснулась. Он обнял её, теснее прижал к себе. Потом они позавтракали, затем он объяснил ей, что готов бывать у неё по мере возможности, как будет выдаваться время или она пусть приезжает к нему. Затем решили погулять по парку, где в это время в парке стояла тишина. Слышно было только пение птиц. Кое-где мамы гуляли с детьми. Вдруг Натали сказала, обращаясь к Алексису: