Раиса Ананьева - Воспоминание о прошлом

В середине августа она копалась в огороде. Вдруг она услышала громкий разговор. Трое сельсоветчиков подошли к ней: «Мы пришли за тобой. Ты арестована. Пошли с нами». У мамы отнялись руки и ноги. Она тихо сказала: «У меня четверо детей. Мне их вести с собой?» «Мы отведем их к твоей свекрови». Мама стала просить не уводить ее в сельсовет, она никуда не уйдет от детей. А у свекрови своих детей кормить нечем. «Давай я схожу за Полей», – вызвался Бубнов. Ребятишки куда-то убежали. Мама вернулась в избу, взяла на руки Аню и подошла к мужикам. «Ты ребенка зря берешь», – сказали ей конвоиры – «Неизвестно, сколько ты просидишь в сельсовете». «Я не могу ее оставить, она еще не ходит. Я кормлю ее грудью».

В сельсовете находилось несколько вернувшихся мужиков и одна женщина. Мама поместилась на лавке. Наутро пришла Поля, она принесла маме хлеба и воды. Мама жевала хлеб с водой и этой жвачкой прямо изо рта кормила девочку. В этот день ее не вызвали, не вызвали и на третий день. Вечером опять пришла сестра. «Нянюка», – плакала она – «как же с детьми быть. Они плачут, я тайком ушла от них к тебе. Как быть с ними, если тебя арестуют?». «А тогда ты отдай их в детский дом. Пусть их заберут, пусть их государство кормит. В государстве их будут хоть по три раза в день кормить. Спать будут на кроватях. А я-то им ничего этого не дам». Ее молча слушали сидевшие с ней, тетя Поля плакала. А мама не плакала. Она вдруг успокоилась, и всю ночь провела в мыслях о детях, о том как их заберут в детский дом. Им там не будет плохо, они уже много плохого насмотрелись. Может, там им будет даже лучше. А наутро ее позвали первую. В комнате сидел мужик, показавшийся ей очень страшным, с револьвером. «Ты зачем ребенка притащила?» «У меня некому за ней смотреть, я ее еще грудью кормлю. Иначе она умрет». Между ними начался долгий и трудный разговор. Мама была на редкость спокойна и отчаянна. Она говорила смело, предложила забрать у нее всех детей, а она пойдет в тюрьму. Она не знает, где ее муж, он ушел по дороге, а его бедная семья живет здесь. Потом этот страшный мужик начал кричать на представителей сельсовета. Те оправдывались. Им разрешили раскулачивать тех, кто вышел из колхоза и отказался вернуться в колхоз. А от отца осужденной, Коняева Леонтия Ивановича, было еще много нехороших и опасных высказываний о власти, о колхозах, о письме Сталина. Отправить же его одного было бессмысленно, надо было отправлять с семьей, а дочь (моя мама) жила с зятем вместе с отцом в это время. «Где ваш отец?» – спросили маму. «Он остался в Котласе, в Лузе». Были еще вопросы, мама отвечала, где правду, где выдумывала. Потом этот страшный мужик остался один, начал что-то писать, а потом обратился к ней. «Я подписал вам бумагу. Вы можете жить здесь. Вас больше никто не тронет». Мама взяла бумагу, хотела сказать спасибо, сказать что-нибудь доброе этому человеку, но не могла выговорить. А он встал и ушел, сказав ей: «Идите спокойно домой!» Мама шла и заливалась слезами. Она благословляла этого мужика, молилась за него. И радовалась, что и там есть хорошие и добрые люди. После этого она стала появляться на улице намного спокойнее.

В сентябре в хороший день мама решила пойти в Усмань. В деревне купить было ничего невозможно. Она взяла 4 подходящих мешочка: два для картошки, 2 еще что-нибудь подкупить из еды. Она ушла рано утром, предупредив Маню, что вернется вечером. Только после полудня она нагрузила свои сумки, связала их, чтобы нести ловчее и тронулась в путь. Пройдя половину, она села отдохнуть и вспомнила, что вот от этого места, если пройти лес и поляну, она может быстрее прийти домой. Она здесь раньше не ходила, ведь раньше до города и обратно они ездили на телегах, но она слышала про этот путь. Отдохнув немного, она прошла лес и вышла к полю. Дорога пошла вниз, мать опять села отдохнуть, положила мешки. Уже смеркалось. Мама пошла на поле посмотреть, какие там растут травы. Она сделала два шага, и вдруг ее правая нога провалилась до колена. Она стала судорожно дергать ногу и упала на левый бок, в трясину. И тут мама вспомнила, что раньше слышала что-то про эту трясину. Да как же она могла забыть про это! Своими торопливыми движениями мама делала себе хуже. Она чувствовала отвратительное чмоканье, ее тихо засасывало, а она не могла двинуть провалившейся ногой, которую свело судорогой. Ужас охватил ее, она стала истошно кричать: «Богородица, спаси меня. Пожалей моих несчастных детей. Они погибнут без меня». Вдруг прошел какой-то порыв ветра. Он наклонил маленькую березку, которую мать вначале даже не заметила. Мать схватилась свободной рукой осторожно за ветку и, боясь ее сломать, с трудом дотянулась до нижнего ствола этой жалкой березки.