Баир Жамбалов - Империя предков

Чингисхан нередко смотрел на свои руки, на пальцы, что были послушны, едины в движениях. И новый народ его должен быть и как его пальцы, и как его разум. Да, он был от рождения красноречив, и этого боялся, прежде всего, его родственник Таргутай-Кирилтух, как и взгляда его глаз. По мере его возмужания, его становления в высокий рост он всё более и более находил людей, что полностью разделяли его воззрение, что были верны во всём, что могли составить один из его пальцев, как полагал он, ибо для него единение в целеустремлённости стала верховенством и в жизни, и на пути к цели. Но не хватало одного пальца…

Баргуджин-Тукум – земля его предков по материнской линии; хори – племя его предков по материнской линии, ибо там и восходил род её матери, где у истока стоял Хорилардай-мэргэн, перед которым он также в ореоле почтительного уважения склоняет голову, как и перед предками его отца Кабул-ханом, Амбагай-ханом. Да, не хватало одного пальца…

Однажды он направлял туда войско во главе которого он поставил нойона Хорчи, который хотел взять в жёны тридцать красавиц из лесных племён Баргуджин-Тукум. Он – нойон Хорчи был одним из тех, кто скрывался вместе с ним после полосы неудач у озера Балчжун. Тогда изголодавшиеся, он и горстка ему верных людей, посреди которых были его братья, и его лучшие друзья – Боорчу, Джэлме, увидели дикую лошадь, прискакавшую с северной стороны. Младший брат Хасар поймал её, из кожи умудрились сделать подобие казана, воду черпали из озера. Тогда сварили мясо, утолили голод. И тогда говорил он при всех, воздев руки к небу, тогда слушали все, у которых возгорелись глаза от его слов: «Вечное небо видит нас, знает про нас, я черпаю воду, и она льётся меж моих пальцев. Будет время, настанет оно, текущее всевластно неумолимо. Я завершу это дело, закончу работу моей жизни, когда и будет единение всех племён, говорящих на одном языке, то поделюсь тогда с вами, мои верные люди, стоящие на кручине берегов озера Балчжун и сладким, и горьким. Если нарушу слово, что дано мной здесь на этом берегу, то стану я, как эта вода этого озера».

Весной следующего года он направил войско в земли Баргуджин-Тукум, поставив во главе его Джучи, который был любим его бабушкой Оэлун, который был более оглядистее, неспешнее в рассуждениях, который старался многое разрешить как-то мирным способом. А то доверь такое дело второму сыну Чгагадаю, столь скоропалительному в рассуждениях,то прямотой своей и наломает дров. Но и третьему и четвёртому сыновьям – Угэдэю жа Толую также решил не доверять такое дело. Ему не хватало одного пальца…

Конница придерживалась правого берега Селенги. Обходя скалистые холмы, где и лошади, и человеку не пройти, она отдалялась, чтобы затем снова подойти к живописным берегам столь же трепетно прекрасной реки, самой широкой, какую и знали люди степей. Особенно расширилась она в пределах Баргуджин-Тукум, где проживали лесные племена вовсе не в лесах, но в долинах, может, не столь раскинуто широких как степи, но довольно просторных для выпаса скота. Но чем дальше на север, тем дремучее становились леса, совсем не как в берегах Онона, Керулена и других рек обширных степей. Только успевай поглядывать на синеву Селенги, дабы удостовериться в правильности тропы.

В самом арьергарде тысячи размеренным маршем продвигалась сотня Бату-Мунка, которого Жаргалтэ помнил ещё с детства и который приходился ему дальним родственником. И сотник помнил его, когда он ещё мальчонкой с тележную ось, играл подле кошемных кибиток, да учился сам седлать собственного коня. Как, никак, а оба они из племени унгират. И это тоже в какой-то мере имело значение. Сама жена хана ханов, родственница Борте, говоря о том, что и сам Чингисхан когда-то начинал с одним воином Боорчу, видимо, как-то да посодействовала, чтобы он попал под командование их старшего сына Джучи. «Какой это ещё зелёный юнец посмел командовать десяткой?» – могли задаться таким вопросом бывалые воины. Но, может, и по счастью его, десятка, кроме одного воина, сплошь состояла из таких же зелёных юнцов. Ну, а командирам стало всё ясно, когда его десятке представил сам Джучи. Всё понятно. «Ну, а почему тогда десятка. А почему даже не кешик, куда и берут сыновей знатных нойонов?» – мог возникнуть и другой вопрос. Но вопрос, вопросом, а когда вот и начались ежедневные занятия, то стало вовсе не до них. Конечно, неумелость, неопытность обнаружилась сразу, но вовремя пришла помощь от бывалого воина, каковым и являлся его непосредственный командир Бату-Мунк. Благодаря старательности и отсутствия всякой заносчивости сумел он быстро восполнить вот эти самые пробелы. И вот теперь он направился на настоящую войну, к которой он никак не питал, как многие из молодёжи, вот такого безудержного рвения, когда и появляется шанс отличиться. И была этому своя причина.