Николай Rostov - Фельдъегеря́ генералиссимуса. Роман первый в четырёх книгах. Книга третья и четвёртая

– Да ты и сошел с ума, Христофор Карлович, – взметнул брови старый князь, – если в бредни мои старческие поверил! – И добавил: – Копии с моего письма сделай, но без приписки. И англичанам своим отошли – да и царю вашему Павлушке! – И захохотал. И смех его был без хрипотцы старческой, а молодой и разудалый. В общем, разбойницкий!

– Стой! – остановил он в дверях Христофора Карловича. – Приказ по полку напиши. – И он стал диктовать текст приказа: – «Полковника Синякова Петра Владимировича за проявленное мужество произвести в генерал-аншефы!» Написал? Давай я распишусь. – Взял приказ, зачеркнул в нем слова «в генерал-аншефы», а сверху надписал: «в генералиссимусы». Подумал и густо зачеркнул и это. Ладно, ступай, – сказал Христофору Карловичу. – Я еще подумаю, какой чин нашему полковнику присвоить. Ступай!

Христофор Карлович поспешно удалился, но в конторку свою не пошел (копии с письма этого для англичан и императора нашего делать), а побежал, чуть не на крыльях, Жаннет Моне отыскивать.

Разумеется, он ее не нашел. Она с Бутурлиным и князем Андреем в Арсенальный городок укатила. В комнате императрицы он не ее, а управляющего застал!

– Это что вы тут делаете? – крикнул он ему с порога. – Заряд в ее кровать пороховой подкладываете? – И неподдельно возмутился: – Кто же его так, под простынь, кладет? – И не отказал себе в удовольствии пошутить, – тонко, по его разумению, заметив: – Жестко ведь на этом порохе спать ей будет! – И добавил наставительно: – Под перину кладите!

Тайная экспедиция, утверждал историк Карамзин, сочинила эту ледяную остзейскую сказку.

Я охотно согласился бы с ним, если бы это свое утверждение он подтвердил документально. Но ведь не подтвердил! Правда, мне могут сразу возразить: «Помилуйте, те документы секретные! Как он их мог разгласить тогда, если даже они сейчас, через сто лет, под тем же грифом „совершенной секретности“ находятся?»

Доколе мы в секретности пребывать будем? Пол-России из-за этой «секретности» мы вскоре можем потерять. Не пора ли образумиться? Отечество в опасности, государь! Пора их обнародовать.

Совершенно секретно!

Довожу до вашего сведения, Ваше Величество, что при раскрытии сего заговора наибольшие препятствия чинила Жаннет Моне. Сия необузданная девица (как в пороке, так и в прочих вещах) возомнила о себе несуразно, что она первая, – и потому виновата в том, что так блестяще задуманное Вами, Государь, к прискорбию нашему, провалено…

Подписи под сим документом, естественно, нет. А поперек этого документа гневный росчерк:

В Сибирь вас всех, болванов!

Ну не сукин ли сын этот управляющий? Все мои планы порушил! Ведь я хотел в этой главе с Христофором Карловичем вплотную – до хруста, так сказать, его косточек – разобраться.

– Во всей этой грязной истории, – зашептало мне вдруг вкрадчиво на ухо хохочущее привидение, – всего два чистых существа было. Я и Прасковья Ивановна. Княгиню Веру в расчет не беру. Она из разряда ангелов, душ небесных. О ней и о нас пишите! А с этим секретарем что разбираться? С ним ваш читатель без вас разберется. – И, не давая мне возразить ему, сукиному сыну, закричало гневно: – В психологизмах наших, словно в грязном белье, не хотите копаться. А придется!

– Нет, не придется, – отшатнулся я от него. – Проваливайте, чистая душа! – И я захохотал издевательски – и тотчас за свой хохот этим привидением был наказан.

Умыл, что называется, он меня. Такое рассказал, что я чуть не сжег весь свой роман, чтобы сызнова его написать.

Конечно, сперва не поверил ни одному его слову, но он в свидетели княгиню Веру призвал, и она подтвердила, что все в его рассказе истинная правда!

– А роман ни к чему вам переписывать, – заявило мне привидение Павла Петровича Чичикова (так пока я буду его называть). – Ведь это даже интересней – с вывертом этим! К тому же в вашем стиле. Читателя своего вы любите дурить. Вот и этот поворотец в сюжете вам очень кстати.

И пришлось мне согласиться с ним. И я продолжаю. Но рассказ его пока погожу обнародовать.

Почему?

Сейчас вы сами поймете – почему.

– Вот вы мне объясните, – спросило меня привидение, когда я пришел в себя от его рассказа, – заодно и читателю объясните (а то он в полном неведенье): зачем, из-за чего я вдруг в Жаннет вздумал стрелять? Думаете, не знал, что она мне мой пистолет на свой, с холостым зарядом, подменила? Помните, я его чуть не обронил там, в коридоре? Ну, ответьте хотя бы на этот простенький вопрос!