Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока

– процитировал я.

– Ты чьи стихи читала?

– Николауса Ленау. В Википедии про него совсем мало: «романтический поэт, сошёл с ума от несчастной любви, умер молодым».

– Ну вот! – засмеялся я, – а ты мне на ночь этакое читаешь! А вдруг я тоже?

– Что тоже? – повернулась ко мне Ольга.

– Ну как? Умом тронусь от несчастной любви.

– Ага, причитаешь о несчастной любви, лёжа в постели с женщиной! – фыркнула Ольга. – Не разводи достоевщину. И потом, военные с ума не сходят.

– Потому что мозгов нет?

– Есть, но они у вас какие-то странные, – загадочно объяснила Ольга. – Ой, а это что? Это не моё, у меня таких файлов не было, формулы какие-то… Посмотри, а?

Я взял ноутбук и стал разглядывать открытый файл.

– Черт его знает… Вроде что-то знакомое, а что – понять не могу. Понял! Оль, да ты знаешь, что нашла?

– Откуда? Где я, а где математика.

– Это же алгоритм расшифровки твоего манускрипта! Ну, шифра Павла Иатроса. Понимаешь? Слава дьяволу, он выполнил за меня всю работу! Теперь мы сами можем читать текст. Конечно, без видео и спецэффектов, но всё-таки…

– Так нечестно! – расстроилась Ольга. – Почему он выполнил работу за тебя, а не за меня? Вот так всегда! Этот мир создан для мужчин!

– Ну, попроси Георгия Васильевича, душу что ли заложи, что ему стоит тебе помочь?

– Нужна ему моя душа! Нет уж, видно, ничего не поделаешь, придётся самой писать.

– Знаешь что? Давай-ка я себе эти файлики на планшет скину. Пусть лучше в двух местах лежат, а то мало ли…

– Лень – двигатель прогресса! – заметила Ольга, протягивая мне ноутбук. – На, сам настраивай, я не умею.

– Разве здесь можно жить? – удивлённо спросила Ольга, разглядывая с палубы плоскую, как лист бумаги, местность погоста Кижи.

– Как-то жили… Видишь большую церковь, а рядом колокольню? Раньше туристам разрешали на неё подниматься, так деревянный сруб буквально играл под ногами, и было страшновато. Но зато вид оттуда открывался изумительный. Пойдём, я покажу тебе своё место на Кижах.

Мы отстали от гомонящих туристов, жадно фотографирующих всё подряд, и медленно пошли вдоль берега.

– А зачем здесь мостки? – спросила Ольга.

– Ну, во-первых, чтобы туристы траву не вытоптали, они же хуже коз. А, во-вторых, летом здесь много змей, так что с мостков не сходи и внимательно смотри под ноги – змеи иногда выползают погреться на дерево.

Пройдя метров двести, мы сошли с дорожки на мостки. Старые, заглаженные временем доски серебрились, вокруг шляпок гвоздей темнели ржавые ореолы. Я разулся, лёг на живот и опустил ладони в воду. Ольга, секунду поколебавшись, последовала моему примеру.

– Здравствуй, Онега… – шепнул я.

Как всегда, вода была чистой и очень холодной. Стрелки водяной травы отражались на поверхности ломаными тенями. Было удивительно тихо, только под мостками едва слышно хлюпала вода. К мосткам подплыла дикая утка, за ней старательно выгребали против ветерка пуховые шарики – утята. Все держались за матерью, но один, самый любопытный и неугомонный, всё время отплывал в сторону, чтобы потянуть клювом за аппетитную травинку или поймать стрекозу. Утка обернулась и недовольно крякнула. Маленький сорванец, потешно перебирая красными лапками, бросился на своё место. За ним, как за военным катером, катилась расходящаяся волна. Мы переглянулись и улыбнулись друг другу. Я закрыл глаза и время исчезло.

Так мы лежали на мостках, пока гудок не напомнил, что до отхода теплохода осталось всего четверть часа.

А с Валаамом нам не повезло. Маршрут туристических теплоходов лежит по северной части Онеги и Ладоги, до Кижей и Валаама нужно делать большой крюк, поэтому обычно на пути в Питер останавливаются в Кижах, а в Москву – на Валааме. Но наш маршрут был, так сказать, в одну сторону, поэтому, пройдя по Свири, теплоход свернул к Валааму. Однако остров оказался окутанным таким густым туманом, что всё время, отведённое на его посещение, «Илья Муромец» простоял на якоре, время от времени пугая туман гудками, похожими на вопли доисторического животного. И только после того, как якоря были выбраны, а теплоход двинулся от островов, словно в насмешку, туман почти мгновенно исчез. По палубе пронёсся вздох разочарования. Узкий вход в бухту был совсем рядом.