Александр Дьячков-Тарасов - Тимур на Кавказе

Рано утром на взмыленной, видимо, очень сильной лошади прискакал в ставку гонец от эмира Исмаила, посланного в глубокий тыл кипчаков. Лошадь шаталась. Гонец был окружён врагами два раза, но изумительно быстрый конь всякий раз его выручал. Гонец сообщил, что Исмаил в полдень ударит по правому крылу, достигающему Терека, что Исмаил уже ведёт передовые схватки, но не ввязывается в бой. Гонца провели к Тимуру, уже севшему на коня. Тимур выслушал его, обернулся в нашу сторону, позвал эмира Ахмат-бея и что-то тихо ему сказал. Эмир поклонился; не поворачиваясь, сделал несколько шагов назад, затем повернулся и быстро ушёл. Через несколько минут он пронёсся с конвоем мимо и исчез в облаке пыли в сторону неприятеля. Нас вежливо пригласили в свиту азийца. До полудня было два часа. На горизонте стояла дымка от пыли. Ближе слышался гул. Стонала земля. Её били десятки тысяч копыт. Армия Тимура достигала двухсот тысяч человек. «Дивизия» за «дивизией» шагом проходила мимо нас, то с лесом копий, то без них; знамён было много. Было тихо, солнечно. Отовсюду неслось ржанье, слышались командные возгласы. Порядок в рядах был замечательный. Наконец, двинулись вперёд Тимур и его свита. Держался он на лошади молодцевато. Сначала шагом, затем крупной рысью мы проехали около мили. Тимур поднялся на большой курган. Здесь был «центр», здесь он велел водрузить своё громадное красно-жёлтое знамя. Тимур ловко соскочил с коня и стал пристально всматриваться в центр неприятельских линий, особенно в правое крыло. Кипчаки отчётливо были видны. Я думал про себя: куда он нанесёт первый удар?

Сзади нас внезапно вырос белый полотняный шатёр с большим сиявшим на солнце золотым шаром. Рядом на длинном древке медленно колыхалось знамя Тимура: ветерок был слабый, от нас к неприятелю. Для Тимура поставили кресло и рядом с ним изящный акварельный столик, лакированный, китайской работы. На столике появился золочёный кувшин с водой, чашечка и вазочка с розовым вареньем.

Вдруг Тимур взмахнул жёлтым шёлковым платком. Длинные в пять локтей медные трубы рядом с нами протяжно завыли, заревели. Рёв покатился дальше по необъятному полю, сплошь покрытому конными «дивизиями» азийских воинов, и три «передовых дивизии» тяжело двинулись с места, а затем в карьер понеслись навстречу чёрным конным линиям кипчаков.

Несколько минут скачки, и облако пыли скрыло столкнувшиеся гигантские людские волны. Оттуда нёсся гул.

Тимур махнул жёлтым платком. Вновь заревели трубы. И опять три «дивизии», десятки тысяч коней ринулись вслед за «передовыми». Битва кипит на том же месте. С левого крыла бешено примчался гонец. В упор подошёл к Тимуру и тихо что-то ему сказал. Третий раз взмахнул платок, и новые три «дивизии» ринулись туда же.

— Исмаил-бей! Исмаил-бей! — взволнованно зашептали вокруг меня. Глаза всех устремились на правое крыло кипчакской армии. Там происходило что-то тревожное. Это крыло примыкало к обрывистому берегу Терека. Река змеёй уходила вдаль. По ту сторону реки начинались леса, виднелись кабертайские селения. Множество горских всадников усеивало весь противоположный берег. В этот-то угол Тимур и нанёс свой главный удар. Был полдень. Исмаил-бей с тыла атаковал правое крыло. Оно было поставлено под двойной удар.

Я взглянул на лицо полководца. Оно было бесстрастно. Тонкие его пальцы выбивали трель на китайском столике. Глаза перенеслись на центр кипчаков. Там битва по-прежнему кипела на том же месте. Из-за облака пыли, когда ветер усиливался, видно было красно-белое знамя Тохтамыша. Вдруг Тимур встал, выпрямился во весь рост. Взмахнул платок. Рёв труб. Тридцать тысяч коней нашего «центра» понеслись по направлению к «центру» кипчаков. В то же время новая «дивизия» с пять тысяч коней полетела вдоль берега реки: это был Ахмат, Там уже ясно намечался прорыв неприятельской линии: видно было, как толпы разбивались на мелкие кучки; видны были отдельные всадники, бросавшиеся в Терек и переплывавшие на другой берег: это были горцы. Вдруг знамя Тохтамыша исчезло.

«Алла-акбар!» — громко крикнули боевой клич эмиры и отряд телохранителей в одну тысячу человек. Я посмотрел налево и увидел картину прорыва: сотни горцев бросались в реку и гибли там под стрелами азийцев, часть отступала к центру. Соединившиеся отряды Исмаил-бея и Ахмат-бея повернули на неприятельский центр. Там уже началось тоже расстройство: лобовой удар вклинился в массы кипчаков; они стали подаваться. Исчезновение ханского знамени вызвало сразу смятение в руках кипчаков. Страшный удар «кулака» из тридцати тысяч азийского «центра», беспощадно рубивших и коловших, произвёл панику и бегство. Левое крыло кипчаков пыталось защищаться. Ему грозило окружение, и оно стало медленно отступать. Затем под напором тысяч воинов, спасавшихся от азийцев, тоже понеслось в степь. Азийцы его долго преследовали.