Александр Идоленков - Из ада в вечность

Сталинградское сражение накапливало опыт ведения войны и приобретало очертания осмысленности и рационализма. Наш батальон находится во втором эшелоне для поддержания пулемётным огнём на длинной дистанции пехотного полка, расположенного впереди метрах в ста от нас. Иными словами, создавалось такое впечатление, по моему разумению, нам, необстрелянным желторотикам, дали сутки понюхать пороху, привыкнуть к этому кромешному аду.

Задача нашего пульбата состоит в том, чтобы по мере необходимости затыкать дыры в образующих брешах обороны нашей 284-й пехотной дивизии. На нашем участке линии обороны установилось относительное затишье. Сражение, по звуку разрывов, перекинулось южнее по течению Волги.

Старожилы-красноармейцы наших стрелковых рот, которые были переброшены позавчера сюда с левого берега, нас информировали: сейчас мы находимся на территории завода «Красный Октябрь», а бои в настоящее время идут в районе железнодорожного вокзала, и похоже, дела там не очень радужные для наших частей. Площади и улицы там буквально завалены тысячами убитых советских и немецких солдат. Люди умирали, но не сдавались. Свою клятву они выполнили до конца.

И самое печальное, что повергло нас в уныние: немцы превосходящими силами при усиленной поддержке танков и бесперерывной бомбардировки с воздуха вдоль реки Царицы разобщили наши войска и вышли к Волге в районе пристани.

Прошло совсем немного времени после рассвета, я увидел местных жителей. Их было очень мало – единицы, в основном это были старики и дети. Вид у них был измождённый, чувствовалось, что они недоедали, испуганы своей беззащитностью и безысходностью. Жили они в подвалах собственных сгоревших домов или вырытых землянках. Остальные, оставшиеся в живых после вступления гитлеровцев в Сталинград, эвакуировались за Волгу в безопасные места. Как мне удалось позже узнать, власти Сталинграда препятствовали эвакуации мирных жителей за Волгу. Поэтому в тот же день 600 бомбардировщиков люфтваффе Германии совершили варварский налёт на Сталинград, от бомб которых погибло 45 тысяч мирных жителей. Такие беспрецедентные жертвы легли на совесть правительства СССР и города Сталинграда. Всего же за всю Сталинградскую компанию погибли, скончались от ран и умерли от голода 184,9 тысячи ни в чём не повинных женщин, стариков и детей.

Несколько раз пролетал немецкий самолёт-разведчик «рама»; кружил он, наклоняясь на один бок, потом на другой, над нашими замаскированными укрытиями. Следом, тут же, нас обстреливали из миномётов и артиллерии; значит, наша маскировочная система не оригинальна, ни к чёрту не годится; значит, нужно эту систему продумать и внедрить в неё что-то естественное, что не вызывало бы подозрений с воздуха. Нас заприметили и вражеские бомбардировщики, несколько раз они сбрасывали бомбы на наши головы.

В моём взводе, хвала господу, пострадавших нет; во втором взводе легко ранило осколком снаряда подносчика патронов рядового Патрикеева. Его перевязали, но в тыл не отправили. Зато в штабе батальона был убит начальник штаба лейтенант Верочкин. Около него взорвалась мина, когда он бежал в свой блиндаж из туалета. Его похоронили на берегу Волги под звуки канонады артиллерийских залпов с левого берега по врагу, совпавшего как раз по времени с этим скорбным событием. В целях экономии патронов салюта производить не стали, да и к чему этот лишний шум, которого вокруг и так предостаточно.

Хочу попутно заметить, что война всё упрощает до минимума, особенно действия и поступки, которые могут усугубить ситуацию или привести к новым ненужным жертвам, хотя об этом особенно редко кто беспокоился. Главное, что ценилось выше всего, – это результат.

Временно исполнять функции начальника штаба батальона назначили моего друга, с которым я ходил вместе в школу, сидел за одной партой, и вместе с ним ушёл добровольцем на фронт, а также учился в одном военном училище – младшего лейтенанта Гурзу Ивана Ивановича. Я порадовался за него и до сих пор считаю, что лучшей кандидатуры в батальоне нет. Плюсом в моих рассуждениях было ещё и то, что Иван был моим другом, и он знает об этом.

Ровно в полночь, по команде, батальон без лишнего шума скрытно покинул окопы и под непроницаемым прикрытием ночи двинулся к берегу Волги. Спустились тем же путём, что и поднимались, и по береговой линии двинулись на юг в сторону вокзала, откуда сегодня днём слышны были звуки ожесточённой перестрелки яростного сражения.