Марианна Дюваль - Судьба Пятерых, или Нефритовая лилия. Историко-приключенческий роман

Когда очнулся де Лавон, было уже светло. Ощупав все вокруг, он понял, что лежит в постели. Смутное сознание постепенно рассеялось, и в его поле зрения попала, улыбающаяся физиономия Томаса.

– Ну, слава Богу, вы очнулись! – бодро проговорил слуга, укутывая графа.

– Что со мной? – слабым голосом спросил де Лавон.

– У вас, от нервного расстройства, обморок случился, – ответил Томас, с радушием в голосе. – Уж заставили вы меня поволноваться, ваше сиятельство. Вхожу к вам в комнату, гляжу, вы лежите бледный, а рядом пистолет. Меня так страх и обуял, думаю, ну все, пропал мой господин, а нет, живехонький! И что это вам в голову пришло, в темноте, по попугаям стрелять? Позвали б меня, я б вам свечи зажег, птиц побольше бы достал.

Задор в голосе слуги, поднял дух графу, что тот невольно улыбнулся.

– Вот вы и улыбнулись, а мне старику радость, – произнес слуга, продолжая заботливо укрывать хозяина, одеялом.

– Сколько же я лежу?

– Третий день, уж как. Обедать желаете?

– Благодарю, я позже.

В тот миг, в комнату вошел лекарь и увидев, что его пациент уже пришел в себя, принялся его осматривать.

– Как вы себя чувствуете, ваше сиятельство? – спросил у больного, лекарь.

– Уже лучше, благодарю вас, – ответил юноша.

– Вот и чудненько, так намного лучше. А то все бредили, бредили, винили себя в чем то: «Убил, убил», а кого убили, так и не сказывали.

– А вам какое дело, сударь, ваше дело врачевать, а не задавать г-ну графу, подобные вопросы, – вмешался Томас.

– Да я и не спрашивал, так сказал, – немного сконфужено произнес лекарь.

– Кабана он убил, на охоте, кабана, – убедительно сказал Томас.

– Кабана так кабана, я все равно охоту не люблю, – хладнокровно ответил лекарь. – Рана ваша уже зажила, так что скоро будете, как новенький, хоть протыкай плоть снова. А кстати, кто обрабатывал рану?

– К сожалению, мне это неизвестно, – ответил граф. – Очнулся я, в каком-то доме, что б никого не обременять, ушел.

– Ну и правильно, дома как говорится и стены лечат, – сказал улыбчиво Томас.

Время шло, но сердце графа де Лавона, по-прежнему обливалось кровью. Каждый день, образ Маргарет стоял у него перед глазами, и каждый день, он заставлял себя забыть и думать о ней, как об еще одном убитом негодяе, сгубившего его любимого дядю. Но память все чаще выдавала вопрос, который часто задавала его жена по вечерам: «Дорогой граф, вы меня, правда любите?» – спрашивала она, обнимая его за плечи. В голове до безумия, четко вспоминались эти минуты, такие нежные и, казалось бы, бесконечные. Каждый день, молодой человек прославлял Диониса 8 8 Дионис – бог виноделия. , пытаясь заглушить боль вином.

Однажды его навестил сосед г-н Клермо, который был наслышан, что с де Лавоном случилась какая-то неприятность. Герцог был радушно принят графом, однако внешней вид Эмиля озадачил его. Перед ним бы бледный юноша, в чьих черных, как смоль, волосах, несмотря на молодость, пробилась первая, робкая седина. И даже прекрасные, выразительные глаза его потускнели, словно угли, подернутые пеплом.

– Что с вами, Эмиль? – невольно спросил герцог.

– Ничего особенного, приболел немного, – ответил граф.

– Кого вы хотите обмануть, граф? Я вас с пятилетнего возраста знаю. У вас что-то случилось, ни так ли?

В ответ де Лавон опустил голову.

– Ну хорошо, если не хотите, можете не отвечать, – сказал г-н Клермо. – Пришел я к вам, совсем по другому поводу. В Париже живет мой старый друг, г-н де Монтале. Недавно Людовик XIII назначил его капитаном королевских мушкетеров, и теперь г-н де Монтале набирает в свою роту молодых людей. Быть может и вам, стоило поступить в его роту? Вы молоды, обеспечены, с крепким здоровьем, и на сколько мне известно неплохо владеете шпагой. Доброе ли дело, молодому господину киснуть в этой провинции?!

– Я об этом, как то не думал.

– А вы подумайте. Когда решите, сообщите мне, я напишу вам рекомендательное письмо, к г-ну де Монтале.

– Хорошо, я непременно подумаю, и сообщу вам о своем решении.

– Ну что ж, в таком случае, честь имею отклоняться.

После этих слов г-н Клермо покинул замок, а граф де Лавон вновь остался, наедине со своими мыслями.

«Г-н Клермо прав, довольно хоронить себя в бутылке, – решил в тот час Эмиль. – Уж лучше умереть, как подобает дворянину, чем низко пасть, как забулдыге. Не для этого меня дядюшка растил!».

Приняв решением г-н де Лавон, отправился к г-ну Клермо, и сообщил свое намерение, после чего герцог, с радостью написал рекомендательное письмо к капитану королевских мушкетеров.