Марианна Дюваль - Судьба Пятерых, или Нефритовая лилия. Историко-приключенческий роман

Вскоре после этого, граф продал виноградники и прочее, что можно было продать, однако имение, никто у него не спешил покупать. Не желая больше задерживаться в Провансе, Эмиль распустил всех слуг, запер все двери и ворота, а ключ велел оставшемуся слуге, бросить в проклятое озеро.

В Париже, граф надеялся найти достойного противника, от руки которого он или погибнет, или же научит невежу, манерам. Г-н де Лавон знал, что это решение никак не изменит его жизнь, оно было нужно, лишь для того, чтобы выжить или найти смерть.

Де Лавон еще долго стоял возле поместья, окидывая прощальным взглядом родовое гнездо. Рядом с ним стоял верный Томас, и тихо плакал.

– А ты чего здесь, я больше не нуждаюсь в слугах? – резко сказал граф.

– Мне некуда идти, мой господин, – признался искренне Томас.

– А ты бы согласился отправиться со мной в Париж?

– С большой радостью, – поспешно ответил слуга, быстро осушив, глаза платком.

– В Париже жизнь будет трудной, помимо моего питания и одежды, на твои плечи лягут заботы, чтобы шпага сверкала, как золото, тебе придется таскать на себе тяжелый мушкет, и участвовать в военных действиях, – предостерегал его де Лавон. – Ну, как, еще не передумал?

– Я за вами, теперь хоть в ад, хоть в рай готов отправиться, г-н де Лавон!

– Тссс! – прошептал граф, – Не называй меня так. Граф де Лавон умер, вместе со своей женой. Отныне меня зовут, д’Афоном. Быть может, это имя, принесет мне, в конце концов, счастье.

– Понятно, – кивнул головой Томас.

Граф со слугой сели на коней и припустили в сторону Парижа. Так «погиб» молодой, красивый, с сердцем наполненным счастьем, граф де Лавон. И именно так, появился человек, взявший вторую фамилию дяди – г-н д’Афон, с которым мы встретимся чуть позже в Париже.

B 1626 году, в Нормандии, за расстилающими цветочными полянами, за быстрыми потоками горных ручьев, стоял старый монастырь святого Петра. Монастырь находился вдали от города, окруженный вокруг хвойным, непроходимым лесом, так что издали, от монастыря, виднелся лишь позолоченный шпиль часовни.

Наставником монастыря был молодой, миловидной внешности аббат, от которого в былые времена, были без ума все дамы Парижа. «Ах, как он прекрасен, ах, что за дивный взгляд, у этого месье», – шептались очаровательные девицы, когда он проезжал мимо них, на своей лошади.

Еще два года назад, шевалье Анри де Рамис, (а именно так звали аббата), служил в королевской гвардии, но по неким, неизвестным причинам, он неожиданно оставил военную службу, и поступил в братство. Одни утверждали, что он оставил службу из-за несчастной любви, другие утверждали, по состоянию здоровья, но истиной причины ухода из мирской жизни де Рамиса, увы, никому не было известно.

Несмотря на то, что ему едва исполнилось 26 лет, де Рамис делал весьма большие достижения в богословии и после долгих споров, святой сенат решил, доверить ему маленькое аббатство в округе Нормандии.

В скором времени де Рамис, оправдал надежды святых отцов, делая колоссальные успехи в служении. Его проповеди действовали на монахов чудеснейшим образом, за исключением разве что, одного, непутевого брата Панурга, о котором, мы еще расскажем в других главах.

О восхитительных проповедях де Рамиса, скоро расползлись слухи по всей Нормандии. Поговаривали, даже что аббат владеет магией, и не без оснований. Однажды, укоряя провинившегося монаха, он навел на него такой страх Божий, что бедный монах, едва не лишился чувств, и всю оставшуюся ночь провел в покаянии. Правда, обвинить в полный голос де Рамиса в колдовстве, никто не осмеливался, так как настоятель вел скрытный образ жизни, таким образам, не давая никому повода, его в чем-либо обвинять.

Де Рамис, вел смиренную жизнь, не отличающуюся от остальных монахов. В монастыре очень уважали молодого аббата, и даже пожилые монахи относились к настоятелю с уважением и послушанием.

Но самому аббату, не всегда приносило служение, ожидаемой радости. В одиночестве, особенно по вечерам, де Рамис проводил в грустном воспоминании, о былых временах и о своих верных товарищах. Иногда, даже казалось, как будто он жалеет о своем, быть может даже поспешном решении, уйти в монастырь.

Одним из его грехов, (быть может, ставшей истиной причиной его тоски), была страсть к фехтованию. В его сундуке, под сутаной, по-прежнему угрюмо лежали: мушкетерский голубой плащ, шляпа с перьями и фамильная шпага. Все эти вещи, как будто ждали, новых приключений своего хозяина. Тайком, когда тоска съедала его с костями, де Рамис примерял на себя гвардейский плащ, который придавал ему былую уверенность.