Марианна Дюваль - Судьба Пятерых, или Нефритовая лилия. Историко-приключенческий роман

– Да женушка, прощайтесь с жизнью! – продолжал граф.

Молодая женщина вдруг ощутила, как неприятный холодок поселился в груди, и в животе.

– О, прогоните, но не убивайте! Я молода! – без устали продолжала молить графиня.

– Что бы вы испортили, еще кому-нибудь жизнь? – спросил де Лавон, принявшись хладнокровно ее связывать.

Графиня, сопротивлялась с яростью голодной волчицы. Вцепившись зубами де Лавону в руку, она поцарапала ее, как дикая кошка. Ногами и руками она принялась яростно его колотить и вырываться, за что Эмиль дал ей пощёчину. Резко схватив, он перевернул её на живот, продолжая связывать, ей сзади руки.

Закусив до крови нижнюю губу, чтобы сдержать сердитые слёзы обиды и унижения, Маргарет не теряя надежды вырваться из рук деспота, продолжала сопротивляться, издавая жалобный плач.

– Клянусь, я уйду в монастырь.

– Нет, – невозмутимо проговорил де Лавон, поставив колено на её спину, чтобы она не вырывалась.

– Дайте хоть, до утра пожить!

– Нет, умрешь сейчас!

– Ненавижу, гореть вам в Аду, палач!

– Вы окажетесь там раньше меня, сударыня, – усмехнулся граф. – Идемте!

Он схватил край веревки, и набросив на нее плащ, повел во двор, туда, где их уже ожидал слуга, которого граф попросил ему помочь.

– Куда вы меня тащите? – дрожащим от подступившего кома в горле и слёз, выдавила из себя Маргарет.

– К черному озеру, оттуда вы никогда больше не выберетесь, – ответил де Лавон.

Было прилично темно. Полную луну закрывали тучи, обагренные первыми отблесками грозы. Впереди было огромное озеро, отражающее бурое небо, затянутое большими багряными тучами.

Время от времени, широкая молния, озаряла все небо, извиваясь над погнувшими от частых ветров, ивами. В воздухе чувствовался легкий, прохладный ветерок. Мертвое молчание тяготело над природой, земля была влажная и скользкая от недавнего дождя, от опавшей листвы, пахло сыростью.

Уже было около полуночи, когда граф, привел Маргарет к черному озеру. Возле реки их ждала лодка. Графиня, кто так смиренно и обреченно вела себя по дороге, упала на колени и протянула к графу руки… «Граф», – взмолилась она, – «простите меня, я ведь люблю вас».

У г-на де Лавона сжалось сердце и ему захотелось отменить казнь. В отличие от графа, у его слуги, этот инцидент, почему-то не вызвал ни капли жалости. Несмотря на свой небольшой рост, слуга проворно схватил бывшую графиню за руки, и волоком втащил в лодку.

– Остановись! – вдруг невольно воскликнул де Лавон.

Слуга остановился и повернул к нему свою ужасно мерзкую физиономию, которая, и в былые времена производила на г-на де Лавона неприятные впечатления, но в ту ночь, особенно. Пронизывающе взглянув на графа, единственным глазом, по той простой причине, что левый глаз был безжизненно затянут бельмом, слуга вдруг спросил зловещим голосом:

– В чем дело, хозяин?

– Ничего, – ответил твердо де Лавон, внезапно решив, доделать начатое.

В отблески молнии, графу показалось, что его слуга, садясь в лодку, без причины улыбался отвратительной улыбкой.

Граф вынужден был также плыть с ними – так как одному приходилось грести, а второму – следить, чтобы графиня не перерезала веревки и не сбежала.

На середине озера, граф убрал весла и бросил Маргарет в воду. Падая, леди испустила пронзительный крик, который было слышно за четыре лье. Де Лавон видел, как она беспомощно извиваясь, опускается на дно. Не в состоянии больше ее не видеть, не слышать, граф закрыв руками уши, распорядился плыть быстрее к берегу. Не помня себя и не видя ничего вокруг, Эмиль спешным шагом, отправился в сторону замка.

Вернувшись в свою комнату, де Лавон не раздеваясь, упал на кровать.

– Г-н граф, не изволите переодеться? – озабоченно спросил Томас, войдя в спальню.

Эмиль, не желал ни с кем разговаривать и хотел было прикрикнуть на слугу, но все слова, застряли у него в горле. Язык был так же обессилен и изнеможен, как и вся его плоть. Как это ни мучительно было, но де Лавону пришлось уступить Томасу, позволив снять с себя одежду.

Свежее надетое белье, не согрело и не успокоило графа. Юноша дрожал от ярости и от страха, настолько сильного, что у него стучали зубы. В ушах продолжал стоять дикий крик супруги.

После ухода слуги, Эмиль накрыл голову одеялом, намереваясь забыться сном. Однако, это было не так-то просто. В глазах у него было, то искаженная физиономия лорда Глайда, то умоляющее лицо графини де Лавон.

В комнате было темно и тихо, и лишь в своей клетке, беспокойно ворочался попугай. Со двора доносился звон колокола из часовни, во всем же остальном, царили мир и покой.