Шерман Гадэс - Dрево

– Проклятье? – прошептала Агнет в испуге.

– Много испытаний на пути его ждет, – продолжала старуха. – То бич Божий или рука дьявола? Как посмотреть… Пусть отца своего простит, может, и поймет чего.

Она резко развернулась и хлопнула дверью.

– Он приходил сюда… – заметила женщина, покачав головой. – Конечно, приходил…

Через две недели Лёйтесдорф накрыла волна тифа. Те, кто был слабее остальных, неминуемо погибал. Есть стало совсем нечего, и люди зачастую сходили с ума от голода. Тогда же в дом Эверсбахов снова пришла смерть. Умер один из моих кузенов, сын спившегося Йозефа. Не успел я понять, что произошло, как тяжело заболел Ханс. Вскоре мы лишились дорогого, бесконечно любимого человека. В мои восемь я был не очень умен и считал, что, возможно, уйти на тот свет не так уж и плохо – все о тебе говорят, вспоминают, оплакивают, жалеют – о, столько внимания! Ты сразу становишься самым хорошим, тебе прощают все шалости, перестают наказывать, бить, обзывать. Вдруг обрушивается справедливость. «Если бы хоть раз увидеть его! Я бы тогда не подумал… не делал…» Поэтому гибель отца не тронула меня так, как Агнет. Я не был способен поддержать ее, не умел этого. Сострадание еще только отыскивало дорогу к моему сердцу. У меня не получалось по-настоящему сопереживать горю. Я рос один, занимался всякой ерундой и мир вокруг казался… сказочным. Выдуманным. Не настоящим. Друзей у меня не появилось, я разочаровался в них. Несчастный оставленный мальчик, что слонялся туда-сюда, стуча в каждый дом, чтобы хоть где-то найти родственную душу, понимание. Но все было тщетно. Я не мог кому-то открыться, хоть и замечал, что со мной что-то не так. Это неправильно, когда ребенок ни с кем не выстраивает доверительных отношений. Когда он боится быть собой.

Один раз, словно ударенный по голове, я вышел на дорогу, ведущую в Фар, и отправился по ней в Нойвид к родственникам. За те дни я даже ни разу не заплакал, не сказал ни одного слова, просто не мог уместить в себе мысль, что теперь на свете из Эверсбахов есть только один я и Агнет. Мы были очень привязаны друг к другу, я не представлял и дня, чтобы провести его в разлуке с ней. Когда неприятная ломота сдавила мое плечо, пришлось оглядеться. Круглый, опрятно одетый господин с усами тряс меня из всех сил.

– Да приди же в себя, наконец, черт возьми! О, теперь-то ты меня заметил, ха! Надеюсь, ты именно тот, кто нам нужен?

Я смотрел на полнолицего мужчину и не отвечал.

– Так-так, поглядим, – незнакомец развернул грязную измятую бумажку и принялся читать, – «Уважаемый и любезный Herr Хоффер!» Ну, это я, имеется ввиду. – пояснил он, ухмыльнувшись. – Надо же: «Уважаемый и любезный»! Приятно, ничего не скажешь! Двадцать шестого дня месяца июля в полдень на выезде из Валлендара, а именно на южной его дороге, вы повстречаете своего юного подопечного, называющего себя младшим Э…» Да! Мальчик, как тебя зовут?

Я молчал.

– Ну, как тебя зовут? Ты что, не знаешь?

– Младший Эверсбах из Лёйтесдорфа, сын сапожника, – отрешенно произнес я, не вникая в суть происходящего.

– А тех, кого ты именуешь родителями, величают…

– Отец – Ханс, а моя мать – Агнет, господин.

– Так и знал! – он торжественно хлопнул меня по плечу. – Здесь именно сие и написано, все сходится! Вы же отсюда недалеко живете, да?

– Да, господин.

– Теперь слушай дальше. «Он должен быть невысокого роста и похож на обычного ребенка семи-восьми лет, если не считать, что он худ и бо… болезненного вида. Серые глаза, темные волосы, шрам под левой коленкой…» У тебя есть шрам? Эй, парень! Я, может, собираюсь тебя придушить, а тебе, вроде, все равно? – мужчина сощурился, рассматривая меня.

– Есть, – кивнул я после паузы. – Проехался по камням.

– Тогда и это совпадает, – довольно погладив усы, незнакомец сложил бумажку и быстро убрал в карман. – Значит так, юный граф, мне велено забрать тебя с пыльной дороги и отправить в пансион, о котором можно только мечтать. Там ты будешь учиться и станешь настоящим джентльменом.

– Что? – побелев, выдавил я сквозь нахлынувшие слезы. – Я не хочу! И Валлендар вообще не здесь! До него пилить и пилить пару часов и переправляться через Рейн два раза, а я пока еще даже до Вида не дошел! Вы просто чокнутый, если решили, что я поеду с вами, господин Как-вас-там!

Мои ноги засверкали в отдалении. Хоффер бросился за мной, но куда ему тягаться с напуганным дурачком… Бегал я быстро.

– Вернись, мальчишка! – кричал он мне в спину. – Я пожалуюсь графу на твои оскорбления, слюнтяй паршивый! – добавил мужчина уже не так громко.