Луи Мари Энн Куперус - Ксеркс

— Бег выиграл Главкон-афинянин. Спартанец Ликон второй. Мерокл из Мантинеи оставляет соревнования. Главкон и Ликон, победившие по два раза, будут бороться за победу в пентатлоне.

Люди воздели руки к небу, обращаясь к своим любимым богам, давая им торопливые и безмолвные обещания принести в жертву гусей, свиней, треножники и даже быков, если только бог укрепит десницу их любимца. Впервые взоры обратились к высокому гномону [18] Гномон — древнейший астрономический инструмент; солнечные часы. , находившемуся возле судей… Короткая тень шеста говорила, что утро уже заканчивается. Торопливые остроконечные палочки для письма выводили на дощечках последние пари. Умолкли самые отъявленные из болтунов. Тысячи глаз обращались то к красавцу афинянину, то к могучему спартанцу. Все шансы, как понимали охваченные беспокойством сердца, были на стороне привыкшего к победам гиганта, однако, твердила истинно эллинская душа: «боги не допустят, чтобы такой красавец был побеждён». Полуденное солнце свирепо метало вниз дротики лучей. На стадионе воцарилось озабоченное молчание, лишь изредка нарушаемое предложениями очередного разносчика, втискивавшегося в толпу с чашами и кувшинами кислого вина. Наступила долгая пауза. Тренеры вновь выступили вперёд и посыпали тела обоих бойцов пылью — чтобы руки не скользили при захватах кисти. Пифей окинул проницательным взором лицо своего ученика.

— Хорошее начало — половина дела, мой мальчик, но самая свирепая битва у тебя ещё впереди, — проговорил он, пытаясь прогнать собственные опасения.

— Смелость города берёт, — ответил Главкон самым непринуждённым тоном, и Пифей отошёл от него, успокоенный невозмутимым выражением глаз ученика.

— Всё в порядке, — пробормотал он, обращаясь к собрату-наставнику. — Парень проснулся.

Наконец глашатаи провели бойцов к главному из судей, напомнившему им правила борцовского поединка. Два броска из трёх сулили победу. Негромко обратившись к недовольному спартанцу, судья промолвил:

— Ликон, предупреждаю тебя: ты сумеешь заслужить венок победителя лишь в честной борьбе, если тебе вообще суждено это сделать. Если бы твой удар во время бега попал в цель, я бы лишил тебя звания победителя, даже если бы ты финишировал первым.

Ответом ему был мрачный кивок.

Глашатаи отвели борцов от судейской трибуны и развели их на десять шагов так, чтобы это видели всё зрители. И застыли, скрестив между собой миртовые жезлы. Главный из судей поднялся и в полнейшей тишине спросил:

— Готов, спартанец?

— Да.

— Готов, афинянин?

— Да.

— Тогда пусть Посейдон увенчает славой лучшего из вас.

Резким движением судья опустил поднятый жезл.

Пронзительно пропела труба. Разделявшие бойцов глашатаи немедленно отступили. И в это же самое мгновение борцы столкнулись. Короткая схватка, и обоим пришлось подниматься с земли посреди поднявшегося облака пыли. Упали они вместе. Разгорячённые соперники вновь сошлись в поединке, прежде чем глашатаи успели дать знак, разрешающий продолжать бой. Огромные руки Ликона соединились в захвате на спине афинянина, и, хотя они со всей своей бычьей мощью пытались поднять и бросить его, изящная рука Главкона препятствовала этому, обхватив спартанца за бедро. Дважды Ликон налегал всей своей немереной силой. Те, кто находились поближе, видели, как набухают жилы на руках атлетов, как потрескивают могучие мышцы. Стадион то притихал, то взрывался криками. Наконец в третьей попытке, когда Ликона ожидала уже несомненная победа, афинянин выставил вперёд ногу. Огромный лаконец рванулся, и его соперник, воспользовавшийся движением Ликона, сумел высвободиться из захвата. Спартанец рухнул мешком, побеждённый умело проведённым приёмом.

Стадион вскипел рукоплесканиями. Слышались предложения новых закладов, молитвы, обращения к обоим борцам. Главкон молча принимал похвалы. Лишь чуть покрасневший лоб выдавал его волнение. Ликон поднимался неторопливо. Его ярость и ругательства видели и слышали все; глашатаи велели спартанцу взять себя в руки.

— Ну, афинский лис! — выкрикнул он. — Теперь жди смерти.

Видя неистовство Ликона, Пифей готов был рвать на себе волосы от страха, к которому, впрочем, ещё примешивалась надежда. Никто не знал лучше его, что во второй раз на хитрый приём Ликон уже не попадётся… Похоже было, что сейчас красавец Главкон находится ближе к полям асфоделей [19] Поля асфоделей — поля царства душ умерших (царство Аида), заросшие асфоделиями — дикими тюльпанами. , чем к милым холмам афинским. Последний вид пентатлона нередко заканчивался смертью одного из противников.