Дэвид Лоудз - Генрих VIII и его королевы

Пятая королева Генриха так и не была коронована по причинам, которые ныне не вполне ясны, учитывая, насколько он был ею одурманен [181] В то время считали, что Екатерина была бы коронована, если бы она забеременела, и таково же было мнение Марийяка, хотя по этому поводу ничего не было сказано. Letters and Papers, XVI, 550. . С другой стороны, ей была выделена значительно большая доля, чем Джейн Сеймур, включая обширные владения последнего графа Эссекса, Уолтера, лорда Хангерфорда, и аббатства Ридинг и Глэстонбери. На нее посыпались драгоценности, богатые одежды и общая лесть, а ее характер был не настолько твердым, чтобы справиться с таким внезапным поворотом судьбы. Сначала она была довольно послушной и верной долгу женой. Она выбрала (или ей выбрали) великолепный девиз «Non autre volonte que la sienne» — «Никаких других желаний, кроме его» — и казалось, что это действительно передавало настроение, с которым она вступала в этот брак. От короля не требовалось никаких новых усилий, чтобы быть центром вселенной; она была придворной дамой и членом семьи придворных. Однако истинную природу ее чувств к мужу понять нелегко. С одной стороны, она, казалось, верила, что он должен быть всемогущим и всеведущим, как Бог, знающим, в каких грехах каются на исповеди его подданные, потому что он был главой церкви [182] Historical Manuscripts Commission Reports, Bath Papers, II, 8 ff. Было ли это проявлением наивности или проницательной оценкой духовенства как своего рода тайной полиции короля, неясно. . Как ни странно это звучит, она, может быть, даже верила, что он знал об ее прошлом и смотрел на него сквозь пальцы, не говоря ей ни слова. Поэтому она была искренне ему благодарна за такое благородство. С другой стороны, любовь в романтическом смысле этого слова вряд ли примешивалась ко всему этому. Она прекрасно владела физической стороной отношений, но страсть и эмоциональная самоотдача не могли подчиниться чисто волевому акту. Следовательно, это были в сущности неравные отношения, построенные на песке, с точки зрения совместимости. Через несколько месяцев стало очевидным, что у Генриха страстное чувство преобладало над дряхлеющим телом. В сорок восемь лет он уже не мог танцевать всю ночь и охотиться весь день, и реальность начала подрывать его вновь обретенное доверие. Она стал беспокойным и раздражительным, а в марте 1541 года у него на ноге открылась хроническая язва, и почти целую неделю он боялся, что может умереть. К этому времени он также значительно прибавил в весе, и его характер, и прежде непредсказуемый, стал грубым и мрачным.

В муках этой болезни он с каким-то сентиментальным сожалением начал вспоминать о Томасе Кромвеле и обвинять своих нынешних советников в том, что они уничтожили «лучшего слугу, которого он когда-либо имел». «Он начал, — как рассказывал французский посол, — с подозрением относиться к некоторым своим главным чиновникам…» Его подданные тоже были недовольны.

«Люди несчастливы при таком правлении» [183] Letters and Papers, XVI, 1426. Proceedings and Ordinances of the Privy Council of England, ed. H. Nicholas, VII, 355. , — жаловался он. В течение десяти или двенадцати дней он отказывался видеть Екатерину. Это было не потому, что она его чем-то обидела, но потому, что он понимал, как он толст и непривлекателен. Примерно через две недели он выздоровел, но беззаботный порыв предшествующего лета навсегда ушел. У Генриха порой возникали вспышки молодой энергии, но интервалы между ними становились все более и более тягостными. Теперь его жена продемонстрировала свой характер. Будучи удобной игрушкой или вещью в счастливые дни, она не обладала способностью быть столь же милой утешительницей и в дни, когда на него находила черная меланхолия и боль или болезнь затемняла разум. Может быть, она хотела избежать стрессовой ситуации, которая оказалась ей не по силам, а может быть, это было связано с безответственностью, присущей ее характеру, но весной 1541 года Екатерина возобновила отношения с одним из своих прежних поклонников, молодым дворянином по имени Томас Калпеппер. Калпеппер был одним из молодых членов королевского тайного совета, честолюбивым волокитой с жестким и неприятным характером. По-видимому, его намерением было обрести влияние на королеву с перспективой жениться на ней, когда подорванное здоровье Генриха в конце концов отправит его на тот свет. Весной 1541 года это могло казаться очень близкой перспективой. Екатерина была не слишком привержена традиционной морали, если вообще ею обладала, и по понятным причинам считала короля очень плохим любовником, хотя в других отношениях могла испытывать к нему благоговение. Ей были необходимы услуги Калпеппера, и она, может быть, считала, что больше понравится Генриху, если будет держать себя в хорошей форме [184] L. B. Smith, A Tudor Tragedy: the Life of Catherine Howard, 188–192. .