Олег Игнатьев - Пекинский узел

– За что? – изумился Николай, понимая, что Су Шунь начал сводить переговоры к обидным препирательствам. – Он ведь только уточнил границы, показал их на карте.

Глаза Су Шуня превратились в щелки. Он никогда не питал иллюзий в отношении так называемых друзей Китая и не желал верить в добрососедские чувства пограничных государств. Их он в первую голову считал врагами Поднебесной империи, норовившими куснуть при первом удобном случае и урвать кусок пожирнее. Он знал, что соседние народы обладают достаточным запасом наглости и не страдают от недостатка алчности, благодаря которой готовы перегрызть глотку любому, кто впал в сытую дрёму или ослабел в кровопролитной войне, будь она внешней или же междоусобной. Желание пожить за чужой счет присуще всем смертным. Он давно уразумел, что самый бедный и жалкий народишко, питающийся объедками со стола Поднебесной империи и надеющийся на случайное наследство в виде неразведанных месторождений железной руды и каменного угля, народишко, копошашийся на свалке мировой истории и никогда не видевший радости в глазах своих детей, представляет собой главную опасность для цивилизованного Китая. Господин Су Шунь – министр налогов и податей – прекрасно понимал, что народы – суть людское скопище, толкучка человеческих страстей, а человек – саморастущая глина. И в этой глине таилась разрушительная сила: зависть. Его жизненный опыт изобиловал примерами того, как какой-нибудь ничтожный отщепенец, отродясь не видавший золота иначе, как в чужих руках, зачастую добивался славы и богатств благодаря врожденной подлости и зависти, движимый дерзким притязанием на свою избранность. Вероломство и корысть помогали таким людям богатеть, увлекая за собой тысячи и тысячи голодных. Так налетает на жито прожорливая саранча, так низвергается горный поток, увлекая за собой камни. Господин Су Шунь знал: начни говорить о том, как стать богатым, и ты увидишь, как много в мире бедных. Злобных, голодных, завистливых.

Ревность порождает гнев и ярость. Беспокоит. А беспокойные люди коварны. Кто-то стремится быть похожим на себя, кто-то – на соседа. Последних – большинство.

Нацеленный на реальные блага и выгоды служения богдыхану, дашэнь Су Шунь искренне ненавидел сопредельные с Китаем государства. Они мешали жить, олицетворяли собой алчность, помноженную на корысть, раздражали суетой, а суета несправедлива. Порок назойлив, а назойливость порочна.

О том, что эти же самые качества: зависть и алчность, возвели его на вершину государственной пирамиды и окружили почётом, помогая шагать по служебной лестнице через две, а то и три ступени, Су Шунь никогда не думал и считал вполне законным свое право отбирать у людей деньги: иначе он бы не был министром налогов и податей. Он распоряжался государственными средствами и судьбами тех, чья прыткость, по его мнению, заходила чересчур далеко.

За жизнь того, кто противоборствовал Су Шуню, здравомыслящий писарь из городской управы не дал бы и клочка гербовой бумаги.

Дашэнь Су Шунь был близким другом богдыхана, а богдыхан чтил тех, в чьих советах нуждался, на чью жесткость рассчитывал, у кого мог одолжить наличных денег безвозмездно. Недостаток золота в казне – больное место богдыхана. Как ни суди, а наличность – это роса на траве: утром есть, к обеду испарилась. А как же быть с вечерними пирами? Без них жизнь кажется угрюмой и безрадостной. Когда каждый любит свое, появляется наше. Оскопление скупостью – самая страшная казнь. А кто имеет право казнить Сына Неба? Никто!

Как ни крути, а без министра налогов и сборов не обойтись, без господина Су Шуня нужду за пояс не заткнешь. Подарками любимых не порадуешь. И богдыхан, ясноликий Сын Неба, окружал своего преданного мудрого дашэня лаской и почетом, множил его привилегии и даровал свободу действий – лишь бы казна не пустовала. И мудрый министр добывал деньги.

Верный и мудрый Су Шунь малое увеличивал, а большое делал ещё большим: служил Сянь Фэну так, как служат себе самому.

Богдыхан, умевший читать мысли – об этом упоминали все, кто с ним общался, – нередко говорил, что если его братьям, принцам крови, старшему Дун Цин Вану и младшему любимому И Цину, придётся спорить с хитрым человеком, то он предложил бы им в советники себя или дашэня Су Шуня, которому он доверял всецело.

Император ценил ум и прозорливость министра налогов, питал к нему привязанность и безоглядно пользовался его преданностью.