Сергей Бетев - Афонин крест

— Ну, вот она и пришла, весна-то…

А у самого шибко колотилось сердце, с болью наполняя грудь радостью, что зима миновала и дорогая его рать, которая сейчас весело шмыгала носами и утирала рукавами сопли, пережила ее стойко, как и подобает настоящим мужчинам.

— Что там у вас, Петрусь, дома? Все еще с мамкой мерзнете?

— Нет, уже тепло! — весело откликался тот.

Видел Афоня и то, что за эту зиму дружки его не просто выросли, а немножко постарели. И думал, что только после этой зимы они если не умом постигнут, то сердцем почуют, какая трудная бывает жизнь, каким сильным надо быть, чтобы устоять в ней в лихую годину.

Едва спустило снег, Афоня, прихватив свою суковатую палку, пошел в березовую рощу. Встретило его высокое солнце. Потемневшая прошлогодняя листва, придавленная к земле мокром, припахивала теплой прелью. Нагие еще березы стояли тихие, но уже отсвечивали в ярком свете влажной испаринкой, выступившей на сучьях и ветвях перед пробуждением. Роща просматривалась от края до края, и Афоня без труда отыскал темные холмики в самой ее глубине. Подошел. И удивился, как много прибавилось зимой к первым. Как и Афоня, удивленно глядел на могилы вынырнувший на свет молодой подснежник.

Казалось, обо всем в Купавиной знал Афоня, умел и мелочи разглядеть в мирской суете, а вот когда хоронили в березовой роще, не видел, — будто прятали людей. И сколько еще положит сюда война?..

Афоня собирал ребятню в первый поход. Уговор состоялся еще накануне, а так как в школе был выходной, малышня затабунилась возле сторожки с самого утра. Афоня не торопился. Проверял — ладно ли наточен топор, одеваясь, тщательно одернулся и подпоясался покрепче. И только тогда, заткнув топор за пояс, торжественно разрешил:

— Айда теперя.

Шествие направилось в березовую рощу. Только повел Афоня ребят не привычным путем — через поворот у бани, а сразу от магазина между домов и огородов, чтобы, минуя безродное кладбище, выйти на дальний край рощи. Ребятишки, радуясь теплу, весело шумели, забегали вперед, затевали возню.

Роща начинала пробуждаться. Еще прозрачные, березы уже затяжелели почками, кое-где, едва приметно, проклевывался лист, и дыхание молодой жизни поило воздух пьянящей бодростью. Афоня остановился. Долго присматривался к деревьям. Ребятишки затихли, готовые выполнить любой его приказ.

— Давайте-ка, молодцы, ладить соломинки. Ищите прошлогодние стебельки, пустые внутрях, они самые что ни на есть подходящие.

И шагнул к большой березе, изогнувшейся от комля. Поглядел на нее не то ласково, не то виновато:

— Ну, родимая…

И ударил топором коротко и сильно, так что дрогнули ветви от самого низа до верхушки. В минуту сделал в стволе глубокую лунку, поднял с земли свежую щепку, ловко выкинул ею оставшуюся в лунке древесную крошку вместе с первыми каплями прозрачной влаги. Призвал:

— Налетай, которые смелые!

Возле свежего надруба тотчас запыхтели, зачмокали губами первые счастливцы. Не мешкая, Афоня сделал такую же лунку на соседней березе. Предупредил:

— Долго не пейте. Меняйтесь почаще. А то простудитесь.

Березовка! И в добрые годы пора буйного березового сока приходила праздником не только для детворы. От хворей избавляла березовка, молодила, веселила людей. Ни у кого не было сомнения в ее чудодейственности, а, может, сама чистая вера в ее целебность и помогала одолеть недуги и усталость.

Ребятишки надолго припадали к лункам, опьяненные сладким питьем, распрямлялись, отходили в сторону осчастливленные, а там уже вскрикивала, пищала и хохотала куча мала. Истратив силы, снова бежали к березам…

Афоня сидел в сторонке на пеньке и не вмешивался в ребячье пиршество. Притихший, он вслушивался в еле уловимый шепоток берез, вдыхал запах пробивающейся травяной зелени и не мог остановить собственных дум.

Просыпалась земля. Жизнь начинала свой новый круг, готовая принять мирские заботы. Не меньше века стояла тут березовая роща. Когда-то ее молодость начиналась в диком безлюдье. Еще не поднявшаяся над землей, она была заячьим пристанищем, да местом поселения мелкой птахи. Годы прореживали ее, морозы да ветродуи губили слабых, даруя жизнь только сильным. Им было суждено нести свою судьбу до конца. Когда позднее сюда пришли люди, роща встретила их ласково, березы отдавали им и красоту свою, и благодатную тень в жаркие душные дни. В землю, единую для всех, приняла роща — там, вдалеке, за стволами — тех людей, чью жизнь унесла военная година. И вот теперь, по извечному закону природы творить добро, поила роща соками земли молодую людскую поросль.