Сергей Бетев - Теорема Лапласа

Самые практичные свердловчане убеждены, что приличную вещь в магазине можно купить только в конце месяца, когда в погоне за планом расчетливые хозяева прилавка выкладывают редкий товар. Наверное, поэтому в один из последних сентябрьских дней, несмотря на ветреную погоду, возле магазина «Подарки» еще до окончания обеденного перерыва собралось большое и пестрое женское общество. Более любопытные заглядывали в окна, надеясь увидеть многообещающее оживление продавцов. Более опытные терпеливо ждали открытия у входа, чтобы не упустить первенства при покупке.

Наконец двери открылись. Толпа в минуту протиснулась в магазин, облетела прилавки и пчелиным роем зашумела в дальнем конце верхней половины помещения, где продавщицы бойко распаковывали комплекты дешевых столовых сервизов.

Застучала касса, из толчеи вылезали первые встрепанные счастливцы с покупками, и в это время испуганный и громкий женский голос взбудоражил всех:

– Сумку держите, гражданочка!..

И уже в поднявшейся кутерьме раздался другой:

– Держите его! Это он!..

Худощавого белоглазого парня в кепке схватили у самого выхода. Он рвал из чужих рук полы своего пальто и сердито вскрикивал:

– Ну чего хватаетесь? Чего надо?.. У кого взял, ты видела?!

– Отдайте кошелек! – вдруг решительно приступила к нему молодая, изысканно одетая женщина. – Вы украли его из моей сумки!

– Это он! Я тоже видела…

Парня оттеснили к барьеру возле окна и обступили плотным кольцом. Он затравленно озирался, усмешкой отругиваясь от той, которая требовала кошелек.

– Где я тебе возьму его, дура? На!..

И он вывернул оба кармана.

– Спрятал, – убежденно сказал кто-то после минутного замешательства.

– У него он. У него! – послышалось сразу.

– Не отпустите только. Милицию вызвали.

– Деньги были? – спрашивал кто-то у потерпевшей.

– Семь билетов, семь лотерейных билетов!.. И сто двадцать пять рублей…

– Жулье проклятое! Убивать надо на месте…

…При появлении двух милиционеров все стихло. И в наступившей тишине необычайно громким показался насмешливый и удивленный голос молодого штатского, который подошел вместе с ними:

– Здорово, Верникин! Ты когда вернулся?.. Ай-я-яй!.. И уже неприятности начались, кажется?

– Это – вор!

– Украл кошелек из сумки…

– Минуточку, граждане, – успокоил штатский. – Кто потерпевшая?.. Вы? Пройдемте сюда. – И приказал милиционерам: – И моего «знакомого» с нами, да пригласите свидетелей.

…Оперуполномоченный уголовного розыска Октябрьского райотдела лейтенант милиции Николай Сгибнев испытывал к карманным кражам болезненное отвращение не только потому, что считал это самым вредным и наглым преступлением, и даже не потому, что их особенно трудно раскрывать, если вор не пойман с поличным. На его участке, охватывающем многолюдье центрального торгового центра и основных городских транспортных скрещений, как раз карманные кражи случались чаще, чем где бы то ни было. И Сгибневу казалось, что это в конце концов погубит не только его служебный авторитет, но и здоровье. Он был убежден, что легче раскрыть три квартирные кражи, чем одну карманную: мешок крови испортишь, а все равно не гарантирован от «баранки» в отчете. Не ожидал он ничего хорошего и от сегодняшнего выезда в «Подарки». А тут с ним случилось то, что бывало в жизни многих работников милиции: преступник оказался знакомым. Николай Сгибнев привлекал Верникина к суду за карманную кражу три года назад, когда начал работать в Свердловске после окончания школы милиции. Встреча, пожалуй, даже обрадовала Сгибнева, развеселила его, и он разговаривал с Верникиным без обычной в таких случаях официальности.

– Так, Вася… что это тебе скандалить вздумалось? – добродушно спрашивал он Верникина. – Так людям нагрубил, что задержали тебя, милицию вызвали…

– Ни при чем я, гражданин лейтенант…

– Исправился, значит? Молодец… Когда вышел-то? Недавно?

– Неделю уже.

– Да обыщите же его! – не выдержала одна из свидетельниц.

Верникин взглянул на нее с укором и сожалением. А Сгибнев вздохнул:

– Понял, в чем тебя обвиняют? Почему бы это?.. – И разрешил милиционерам: – Обыщите.

Николай Сгибнев понимал почти все. Он не торопился с категорическими обвинениями, как свидетели, но и терять времени не хотел. После безрезультатного обыска, заставив потерпевшую и свидетелей написать объяснения, он попросил их на следующий день побывать в райотделе.