Фаина Гримберг - Примула. Виктория

Мысли и чувства Виктории и трудно, и легко описать. Она совсем недавно, фактически только что, пережила некоторое, почти любовное увлечение. Она смутно сознавала, что какое-то время должна теперь тосковать и предаваться воспоминаниям. Но в то же время она сознавала, что пережила свой первый любовный опыт. Теперь следовало собраться с силами и двинуться далее. Ей даже и хотелось уже двинуться далее, и как возможно скорее! Ей очень хотелось вновь кого-то полюбить, вновь испытать это упоительное чувство влюблённости. Но было и чувство неловкости. Она винила себя. Ей казалось, что она слишком скоро позабыла... Таковы переживания всех девушек, переживших первую любовь и несколько томящихся в ожидании второй. Но Виктория, конечно, не знала, что в этом она не составляет исключения, а, напротив, — точно такая же, как все!

Она говорила себе, что у неё нет возможности выбирать. Она не может обидеть дядюшку Леопольда, отказаться принять кобургских принцев. Она углубилась в свою молодую память и обнаружила, что очень смутно представляет себе Эрнста и Альберта. Но она уже чувствовала интерес, уже несколько предвкушала... Она не имела права отказать. И она должна была ответить на просьбу дядюшки как возможно скорее.

И она ответила кратко и учтиво, что согласна принять принцев.

Теперь жизнь обрела некоторый дополнительный (а, быть может, и основной!) смысл. И когда пришло известие о том, что принцы выехали и прибудут в Виндзор, она... она просто-напросто обрадовалась!

Виктория ждёт. В её натуре — такое часто встречаешь в женских характерах — сочетается вполне гармонически авантюрное начало и предельный консерватизм. Поэтому она уже — и неприметно для себя самой — настроена на влюблённость в Альберта. Отчего именно в Альберта, а не в Эрнста? Вероятно, некая тень симпатии зародилась ещё с того краткого времени первого визита. А покамест она даёт понять ещё одному возможному претенденту на её руку и сердце, Александру Баттенбергу [58] ...Александру Баттенбергу... — Александр Баттенберг (1857—1893) — принц, первый правитель (1879—1886) новосозданного Болгарского княжества. , родственнику так понравившегося ей наследного принца Российской империи (они все — короли, императоры, князья и принцы девятнадцатого столетия — они все — родственники!) и даёт понять, что она, нет, не согласна и согласна не будет!

Кобургских принцев встречали в Виндзоре. Их приезд определялся как неофициальный. Считалось, что они приехали не в качестве представителей другого государства в Англию, но всего лишь в гости к королеве. Они являлись Её личными гостями.

Виктория, в голубом платье, в простой шляпке, встретила их на лестнице. Незадолго до приезда Эрнста и Альберта, она, пребывая в настроении несколько дурном, говорила Луизе Литцен, что устала от балов и раутов, что это невыносимо — умываться ледяной водой, и...

— Сколько бы ни зашнуровывали мою талию, мне слишком известно, что я наклонна к полноте, да!..

Впрочем, всё это она говорила уже не в первый раз. Но с какою-то внезапностью возникла эта необходимость перемен, перемен в её собственной, личной жизни... Правительственный кризис, прибытие и отбытие российского принца... Её жизнь? Но ведь её жизнь — это жизнь Англии. Жизнь Англии — это её жизнь. Королева — принадлежность Англии. Англия — принадлежность королевы...

Альберт поцеловал руку вдовствующей герцогине Кентской, матери королевы. Английские нравы казались ему гораздо более непринуждёнными, нежели придворное поведение, принятое в германских княжествах. Он быстро посмотрел на Викторию. Она засмеялась, показав белые зубы. Она была молода и хороша собой. Со времени их первой встречи она успела превратиться из этой девочки, воспитанной чрезмерно строго, в цветущую девушку. Да ведь и он переменился. Зеркала старательно показывали ему красивого, уже и не юношу, а мужчину, отражали высокий умный лоб, тёмно-голубые глаза с несколько меланхолическим взглядом, красивые тёмные волосы, изящные усы...

Виктория не смотрела на Альберта. Это могло показаться странным, но её уже охватило сильное чувство некоей своего рода обречённости, предначертанности; она как будто уже чувствовала, что именно этот человек сделается её постоянным спутником на много лет, её мужем... И она, словно бы сознавая, что много лет будет делить с ним стол и ложе, и охватывать взглядами каждую чёрточку его лица, теперь нарочито отворачивалась от него, болтала с Эрнстом, смеялась, девически празднуя последнее время свободы...