Андрей Гришин-Алмазов - Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич

Карета тронулась, а Фёдор удивлённо продолжал смотреть на стоящего у ворот игумена.

Двадцать пятого октября великое царёво посольство прибыло в Крым на реку Альму, где располагался посольский стан. И первое, что их поразило, была бедность строений на посольском дворе: четыре домика сложены из дикого нетёсаного камня, без потолков и полов, без лавок и дверей, для света сделано по одному окну без рам. Пришлось разобрать две телеги на жерди для крыши. И если полыни казаки наломали даром, то за солому приставленный татарский мурза потребовал плату. Пришлось платить. Послам было объявлено, что здесь ничего даром они получать не будут. Все должны покупать — питание себе и корм коням. В этот же день посол Василий Тяпкин отписал:

«Воистину объявляем, што псам и свиньям в Московском государстве далеко покойней и теплее, нежели нам, посланникам царского величества, а лошадям не токмо никаких конюшен нет, но и привязать не за што. Кормов нам и лошадям не дают, а купить с великою нуждою хлеба и ячменя и соломы своей добычею, и то самою высокою ценою. Вот хошьраз бы так крымского посла помытарили».

Поутру мурза объявил, чтоб ныне ехали к хану, который жил в селении от посольского двора вёрстах в пяти. Облачившись в парадные одеяния, послы поспешили туда, но, когда они явились, их обступили сановитые татары и объявили:

— Прежде чем идти к хану, вы должны представиться ближнему вельможе его, Ахмет-аге.

Тяпкин спокойно ответил:

— Не бывши с государевой грамотой у ханского величества, по иным дворам, волочитьси нам непригоже.

Татары с воплями окружили их конями:

— Мы сейчас ту грамоту отымем силою.

Вот-вот готовы были заблестеть сабли. Вперёд выступил Никита Зотов:

— Хде головы наши будут, тама и грамота государева, а когда увидите нас мёртвыми, тогда и грамоту возьмёте. Гроз ваших и бесчестья и всякой тесноты и принижения мы не боимси.

Татары приутихли. Вперёд выехал Арслан-бек, что когда-то увёл последних боевых татар из-под Астрахани:

— Пусть один из послов останется с царёвой грамотой, а остальные сходят до Ахмат-аги.

Тяпкин поступил наоборот. Оставив Зотова, Телячева и Раковича с грамотой, сам отправился к вельможе. Арслан-бек сопровождал его. Войдя в полутёмные покои, Тяпкин поздоровался длинно и витиевато, на восточный манер. Ага сидел на коврах, облокотившись на бархатные золотые подушки, даже не попытавшись встать, жестом велел послу сесть подле себя.

— Пошто ханской воли ослушался и не желал прежде идти ко мне, ближнему вельможе ханскому? У нас обычай такой исстари ведётся, что посланники, прежде чем идти к хану, бывают у ближних людей его: али уж честнее вас посланников здесь не бывало?

Тяпкин даже заулыбался:

— Мы с прежними посланниками честью не считаемой, если у вас прежде так и водилось, аки ты говоришь, то мы вашего указу не принимаем, то нашему государю бесчестье, мы прежде всего должны исполнить государевы дела, а уж после ходить по ближним людям. Нигде не повелось, чтоб по ближним людям, мимо государя, у послов грамоты принимать, это у вас обычай грубый. Мене случалось быти в послах у многих великих государей, и посольские чины и обычаи мне ведомы. Если же прежние царские посланники бывали у ближних людей прежде хана, то я этому не дивлюсь, потому што у вас всегда посланникам царского величества бывает великая неволя, теснота и бесчестье, чтоб вынудить у них богатые дары, как теперь и над собой видим. А мы присланы к ханову величеству не дары раздавать, а вести дела к доброму миру.

Ахмет-ага понял, что посла не переспоришь, сказал примирительно:

— Ну ладно, ладно. Ну вот ты пришёл ко мне, ну не съел же я тебя, и не убыло от тебя.

— Не убыло, Ахмет-ага. Напротив, мене приятно было с тобой познакомитьси, — проговорил Тяпкин дипломатическую любезность.

— Ну, что ж, тогда иди, вас отведут к хану.

Выйдя от Ахмет-аги, Тяпкин встретился с оставленными друзьями, и их провели в ханские покои.

Хан Мурад-Гирей хотя и был чингисидом, но оказался менее спесивым, чем его ближний вельможа. Однако для острастки послов привели боярина Василия Борисовича Шереметева, князя Андрея Григорьевича Ромодановского и окольничего Акинфия Фадеевича Караганова. Все трое так давно не видали родину, что с радостью смотрели на русские лица.

Приняв царёву грамоту, хан пригласил послов сесть.

— Как изволили доехать, мурза Тяпкин?

— Спасибо, хан, хорошо доехали.

— Как здоровье высокого брата нашего, царского величества?