Жанна Швыдкая - Огранка. Первая книга декалогии «Гравитация жизни»

Запах сладкой запеканки на ужин немного осушил слезы, но как только в дверном проеме показалась мама, я тут же бросилась к ней и снова разрыдалась. Сбиваясь, я рассказала ей о кольце и о том, что оно потерялось. К нам тут же подошла воспитательница и на уточняющий вопрос мамы с улыбкой ответила, что ни о каком кольце ничего не знает и что, наверное, мне это просто приснилось. Я пыталась доказать, что кольцо было, показывала смятый носовой платок, рассказывала про мальчика в спальне, но все напрасно. Крепко схватившись за подол маминого платья, я теребила его, пытаясь найти у нее поддержку, но мама уже рассматривала аппликацию, которую ей принесла воспитательница. Меня несколько раз похвалили, а мама, заставив меня высморкаться, собрала и положила сменные вещи обратно в шкафчик и повела меня домой. Весь вечер я продолжала твердить о кольце, доказывала, что оно было и что я ничего не выдумала. Обида, безграничная обида, смешанная со жгучим чувством несправедливости, поселились в моем сердце. Возможно, именно тогда и произошел внутренний надлом, породивший впоследствии комплекс неуверенности в себе.

Детей моего возраста на нашей улице не было, и единственным моим другом стал соседский паренек Коля, которого я ласково называла «мой Коля» или «мой мальчик». Он был лет на восемь старше меня, ходил в школу и уже даже косил траву на лугу для черно-белой козы Нюрки. Каждый день я ждала его возвращения из школы, стоя у себя на пригорке, и, увидев вдалеке знакомую фигуру, пускалась навстречу. Мы шли к нему домой, вместе обедали, после чего он доставал из портфеля школьные учебники, тетрадки и дневник и складывал стопкой на столе. Я смотрела на них завороженно, представляя, что, когда пойду в школу, и у меня такие же будут. Иногда я начинала бесцеремонно приставать к Коле, выпрашивая их посмотреть, и тогда он пододвигал ко мне учебник по математике или литературе, каждый раз наказывая не порвать. С волнением я открывала его где-то на середине и с любопытством начинала переворачивать листы, водила пальчиком по картинкам и буквам, представляя, что умею читать. Когда Коля делал уроки, я сидела рядом и на вырванном из тетрадки листке в клеточку рисовала любимым химическим карандашом, регулярно слюнявя его во рту, отчего мои губы, руки и стол обильно покрывались синими разводами. После уроков Коля часто катал меня на велосипеде и даже иногда брал с собой, как он говорил, «по делам», усаживая сзади на багажник и непременно напоминая, что надо широко расставлять ноги и крепко держаться, хотя я и так все уже прекрасно знала. Я искренне привязалась к Коле и очень расстраивалась, когда он долго не возвращался домой. В такие минуты я садилась на ступеньки под дверью его дома и терпеливо ждала, прислушиваясь к шагам за забором. Старшие ребята из дальних домов дразнили нас «жених и невеста», на что Коля очень сердился, а я смущалась.

Надо сказать, что смущалась я всегда и очень сильно. Краска заливала лицо до самых ушей, а щеки пылали жаром. Иногда от смущения я начинала заикаться, от этого еще больше краснела, на глазах выступали слезы, и тогда я прятала лицо в ладонях. Эта ужасная особенность – краснеть от волнения – часто мешала мне нормально общаться с детьми, и даже в зрелом возрасте я могла внезапно залиться румянцем в самый неподходящий момент.

Был теплый майский день. До летних каникул, когда закрывался детский садик и меня отправляли на три месяца в село к бабушкам, оставалось несколько недель. Коли дома не было, и в ожидании его я играла у себя во дворе. На прогретой солнцем, рыжей глиняной завалинке сидели два маленьких пластмассовых пупсика – «мои детки», как я их называла, а рядом стояла игрушечная коляска с треснувшим колесом, в которой спала белобрысая кудрявая кукла Маша. Сказочный домик из больших замшевых листов лопуха, украшенных аптечной ромашкой, был уже построен, осталось сварить «суп» из спорыша, мягким изумрудным ковром укрывавшего весь двор, и накормить «моих деток».

Кроме круглого, как солнышко, личика, природа подарила мне огромные серо-голубые глаза и соломенные волосы, которые каждое утро мама заплетала в две тоненькие косички и украшала атласными лентами. За день волосы растрепывались, косички становились похожи на пшеничные колоски с мышиными хвостиками на концах, а развевающиеся ленты напоминали шлейф сказочной принцессы, которую я часто рисовала. Порой мне казалось, что фиолетовые колокольчики на моем платье начинали тихонько звенеть, куклы оживали, игрушечная коляска превращалась в прекрасную карету, я ощущала себя этой самой принцессой, и вот-вот должен появиться мой любимый принц.