Александр Майборода: Гостомысл

Старший над воинами продолжал молчать, но в дело вмешался новый человек.

Это был широкоплечий молодой человек в красном плаще. Он вошел в дверь и, окинув комнату быстрым взглядом, с нескрываемой иронией громко проговорил:

— Ты ошибаешься, братец, я все еще жив, и датский конунг все так же я.

Готлиб ошеломленно замер.

— Обезоружить их! — приказал Годофрид.

Воины угрожающе приблизили копья.

— Что это? — растерянно спросил Готлиб, указывая мечом на новую фигуру.

— Это — я, конунг Годофрид! — сказал Годофрид.

— Ты убит. На ложе лежит твое тело, пронзенное нашими мечами. Неужели, как и утверждают христиане, мертвые и в самом деле воскресают? — трясущимися от ужаса губами промолвил Готлиб.

— Я жив, — сказал Годофрид. — И даже живее тебя. Складывай оружие, если хочешь жить!

— Если мертвые оживают, то живым деваться некуда... Боги против меня... никто не может изменить волю богов. — растерянно бормотал Готлиб.

— Я жив, и ты, Готлиб, всего лишь попал в мышеловку, как голодная крыса! — весело проговорил Годофрид.

Годофрид смело подошел к Готлибу и пристально уставился прямо ему в лицо.

— Прости, брат, — сказал он. — Я знал, что ты не успокоишься, и обязательно постараешься убить меня, а потому устроил тебе небольшой сюрприз — я велел своим людям сказать тебе, что они помогут тебе убить меня. Знаешь, это как волка — приманить на привязанного козленка. А на моем ложе всего лишь чучело, набитое соломой.

Годофрид положил Готлибу руку на плечо и сказал:

— А знаешь, брат все оказалось очень весело. Ты попался на солому!

Готлиб, с презрительной гримасой на лице, стряхнул руку Годофрида с плеча.

— Меня предали. Радуйся. Теперь ты можешь убить меня. Я в твоей власти. Но законный наследник датского трона все равно — я!

Годофрид рассмеялся:

— Брат, ты находишься в каком-то странном сне, и тебе снится, что ты наследник датского трона. Проснись — на самом деле ты давно не наследник трона. Отец мне передал датский трон. Я понимаю, что ты не хочешь смириться с этим. Ты говоришь, что ты сын княжны, а я всего лишь сын рабыни. Однако отец любил мою мать, а не твою. А это важнее всего.

Готлиб оттолкнул плечом воинов прошел к разворошенному ложу, сел, снял шлем и положил меч рядом.

— Убивай королевского сына! Сын рабыни! Пусть и любимой. Я смерти не боюсь, — проговорил он гордо.

Годофрид пожал плечами и сказал:

— Да не буду я тебя убивать! Зачем мне это? Чтобы говорили, что я убил своего брата? Чтобы все думали, что ты и в самом деле законный наследник датского трона? Ну уж — нет!

В глазах Готлиба появилась растерянность, затем он вспомнил о пытках, которые он не раз сам применял, и в его побелевших глазах появился страх.

— Что ты хочешь сделать со мной? — спросил он дрогнувшим голосом.

Годофрид прошелся пару раз в задумчивости перед кроватью, затем, остановившись, проговорил:

— Готлиб, я могу тебя убить, но не хочу, — ты хочешь убить меня, но не можешь. Я хорошо знаю тебя, — ты не успокоишься, пока не убьешь меня. Быть королем тяжкая ноша — конунг часто должен делать то, чего он не хочет, но что необходимо для пользы государства. Вот и выходит, что я должен сделать то, чего не хочу — убить тебя.

Готлиб резко встал.

— Не тяни время, делай свое подлое дело!

Годофрид вздохнул и заговорил:

— Ты, знаешь, Готлиб, когда я был мальчишкой, мне хотелось быть таким, как ты, — смелым, красивым. Мы никогда не были друзьями. Ты был занят своими делами. Но, помнишь, однажды мы вышли в море на рыбалку, и нас застал шторм. Шторм был такой сильный, что разбил лодку в мгновение. Все гребцы утонули. И я мог утонуть, — я не умел плавать, — но ты спас меня. Ты тогда обнял меня и сказал, — брат, мы будем вместе: вместе спасемся или вместе умрем. Эти слова врезались мне на всю жизнь. Мы не думали тогда, кто из нас станет королем. Ты не говорил тогда, что я сын рабыни. Ты говорил, что я тебе брат. Хорошие были времена.

— Хорошие были времена, — сказал Готлиб. — Но те времена прошли, и теперь ты должен убить меня. А если ты не сделаешь этого, то это сделаю я, потому что в Дании может быть только один конунг.

Годофрид похлопал по плечу Готлиба и сказал:

— Вот в этом-то и выход, братец. Как два тигра не могут жить в одном логове, так и в Дании не может быть двух королей. Король может быть только один!

— Да, — сказал Готлиб. — Один из нас должен умереть.

Годофрид, не обращая внимания на его слова, продолжил:

— Ты с дружиной ходил в соседние земли и видел, что их правители ослабели. Они не могут защитить свои земли даже от небольших дружин.