Валерий Есенков - Казнь. Генрих VIII

Однако именно вы, монсеньор, настояли, чтобы Генрих обратился к Римскому Папе, может быть, зная заранее, что папа Климент на этот развод никогда не пойдёт.

Кардинал задержал кувшин в воздухе и рассмеялся мелким, тихим смешком:

— Мне приятно, что вы разгадали мой ход.

Продолжал наблюдать, как холёная рука кардинала уверенно переносила кувшин:

— В таком случае наш король получит развод только тогда, когда Римским Папой подкупленный вами конклав изберёт английского кардинала Уолси.

Кардинал принагнул кувшин над высокой выпуклой чашей, и темно-малиновая струя, переливаясь в теплом свете свечей, тяжело пролилась из длинного узкого горла:

Именно так!

По цвету вина ему показалось, что это марсала, которой не любил:

— Под каким же именем, монсеньор? Вы решили?

Поставив на место кувшин, уронивший каплю вина, которая упала на стол точно кровь, кардинал, хитро улыбнувшись, подал ему его чашу:

— Скажем, под именем Юлия Третьего. По-моему, очень неплохо. А что скажете вы?

Держал полную чашу в обеих руках, ощущая слабый холод её, дивясь змеиной хитрости кардинала:

— Может быть, может быть, однако ж, клянусь Геркулесом, вам скорее подошёл бы Маркел.

Полуприкрыв глаза, поглядывая на него с подозрением, видимо ещё не решив, друг он ему или враг, собеседник сделал неторопливый глоток:

— Э, полно вам. Я согласен именоваться Сикстом, Иннокентием, Евсевием, Пием. В прошлый раз пообещал конклаву сто тысяч флоринов, но Карл прикрикнул на них, и они предпочли мне этого труса, худшего из всего славного племени Медичи.

Из вежливости тоже пригубил вино:

— Ста тысяч флоринов им было мало?

Свободно, красиво держа золотую чашу в бледной пухлой руке, влажно поблескивая сочным, не успевшим увянуть окончательно ртом, канцлер снисходительно улыбнулся наивности, с какой он об этом спросил:

— Ну, конклаву мало всегда, но больше им никто не давал. Тогда они мне сказали, что я был чересчур откровенен со своими флоринами. Признаюсь, это единственный мой недостаток, который всё ещё мешает мне сделаться папой. Придётся в ближайшее время избавиться и от него, дав им двести тысяч флоринов, но так, будто бы ничего не давал.

Весело взглянул на умного циника, тому несколько раз не везло:

— Отныне вы учитесь быть лицемером?

— Вовсе нет!

Сказал ещё веселей, не спрашивая, а скорей утверждая:

— Стало быть, вы придумали какой-то новый приём задобрить конклав, который наконец приведёт вас на римский трон, слишком соблазнительный не только для вас.

Кардинал вместо ответа приподнял свою чашу:

— За вашу удачу во Фландрии!

Тоже приподнял свою чашу и ещё внимательней вгляделся в весёлое лицо собеседника:

— Вы отправляете меня на заклание?

Кардинал с лёгкой усмешкой спросил, мелкими глотками попивая вино:

— Томас Мор испугался?

— Скорей всего нет, однако же смею напомнить, что я не Христос.

— Помилуйте: это не новость.

— И моё падение не искупит ваши грехи. Они не мешают сделаться папой, но могут лишить вас должности канцлера.

Кардинал спросил, допивая вино:

— И по этой причине вы не пьёте со мной?

Парировал:

— Для меня слишком крепко ваше вино.

Тот посоветовал добродушно:

— В таком случае моё вино разбавьте водой.

Шутя попросил:

— Не стоит портить ни вина, ни воды. Лучше прикажите подать молока.

Кардинал доверительно продолжал:

— Папа Климент может испустить дух со дня на день, в особенности в том случае, если его основательно попугать, а наш король уже объявил, что сделает меня своим папой, если конклав и на этот раз не проявит должного уважения к его титулу спасителя веры и к моему способу добросовестно платить за тиару. Таким образом, моя тиара нынче в ваших руках.

С сомнением покачал головой:

— Вы ошибаетесь на мой счёт, монсеньор. Я не намерен добывать вам римский престол.

Кардинал понимающе кивнул головой, широко улыбнулся и вновь налил из кувшина вина:

— Ну, разумеется. Я понимаю, что моя тиара была бы вам ни к чему. Однако же, обратите внимание, если я сделаюсь папой под каким-нибудь именем, я превращу Англию в могущественнейшее государство Европы, а для вас уж это-то не может быть безразличным.

Поставил чашу на стол:

— Могущество государства я понимаю иначе.

— Да, это я знаю. Представьте, тоже читал, что именно вы разумеете под могуществом государства. Было занятно.

— Занятно?

Кардинал повертел чашу в руке, сосредоточенно глядя мимо неё: