Наталья Миронова - Ярославль в кольце эпидемий. Революционная повседневность в провинции

Документы свидетельствуют, что кухня тюрьмы располагалась в сальном помещении с черными стенами. Грязь и отходы валялись повсюду – и потому, разумеется, сама скудная пища становилась источником болезней и отравлений. Чем же кормили заключенных? Размер пищевого рациона изменялся в зависимости от количества получаемых продуктов. К зиме 1918 г. ситуация ухудшилась. Хлеба выдавалось полфунта в день. На обед заключенным отпускали ¾ фунта капусты, 1—2 фунта картофеля, полфунта рыбы или мяса (конины). Согласно официальным заявлениям начальника тюрьмы, кипяток заключенным предоставлялся на целый день, кроме того, находящиеся на работе получали добавочный ужин и четверть фунта хлеба в счет рабочей платы 90 90 Там же. Л.9 . Если сравнить условия жизни заключенных (такими, какие они представлены в отчетах начальника тюрьмы) и, например, пациентов городской больницы, то можно увидеть, что они не так уж отличаются 91 91 Подробнее см.: Миронова Н. А. Санитарно-эпидемическое состояние Ярославля в 1918 г. //Ярославский педагогический вестник. №2 (59), 2009. С.232—238. . Однако если обратиться к воспоминаниям заключенных этого периода, можно легко понять, что отчеты тюремных чиновников официальным лицам (санитарным врачам) о достаточном питании заключенных расходятся с истиной. В тюрьме дело с продовольствием обстояло действительно плохо. «В ужин кладутся картофельные отбросы и гниль, которые подбираются лопатой и ошпариваются кипятком», – с такими жалобами обращались заключенные к врачам. Когда медики провели тщательный анализ пищи, то действительно наши в еде очистки и гниль. В свое оправдание повар заявил, что «многие заключенные требуют, чтобы суп был погуще и просят картошку совершенно не чистить». Кражи и злоупотребления со стороны тюремных поваров были довольно частыми 92 92 ГАЯО. ФР-3456. Оп.1. Д.32. Л.9. .

С осени 1918 года и в течение всех 1920-х годов голод в ярославской тюрьме – постоянное явление. Если осенью-зимой 1918—1919 гг. врачи еще отмечали «доброкачественность» хлеба, выпекаемого в тюремной пекарне, то в дальнейшем в медицинских отчетах крайне редко можно видеть даже «удовлетворительную» оценку тюремного продовольствия. Эсер М. Володин вспоминает 1920 год так: «Целый день голоден. Жадно ищешь хлебных крошек на столе. Да и как быть сытым. Фунт хлеба, мешанного с мякиной и соломой, паточная конфетка, «баланда» на обед, баланда на ужин. Все разнообразие в том, с чем «баланда»: с крохотным кусочком гнилого мяса, с разваренной ржавой и тухлой селедкой или с затхлым пшеном. Трудно не только работать, читать трудно: голова кружится – ложишься. Продовольственная помощь «с воли» первый месяц совершенно отсутствовала: В. Ч. К. сначала тщательно скрывала наше местопребывание, а затем, когда «тайна сия была открыта», категорически отказала в приеме передач для нас. И только в последующие месяцы скудно просачивались передачи Политического Красного Креста и наших родных. Ждали мы этих передач с нетерпением и всегда получали добрую половину съестных продуктов сгнившими, протухшими, с явными следами крысиных зубов. Добиться разрешения отправить в Ярославль социалистам-революционерам мешки с передачами, да это было воистину для всех наших родных и близких, для Политического Красного Креста хождение по мукам! Постоянный голод скоро начал сказываться; стали развиваться и прогрессировать различные хронические заболевания: туберкулез, сердечные недомогания, острое малокровие, желудочные болезни. Плохим паллиативом служил и «больничный стол». Правда, «больничный стол» давал ломтик сыру да ложки две киселю, но он отнимал четверть фунта хлеба 93 93 Володин С. Эпопея увоза в Ярославль. [Текст].// ЧЕ-КА. Материалы по деятельности Чрезвычайных комиссий. – Берлин, 1922. С.189. .

Тюремная больница, состояние которой М. Володин, как видим, описывает крайне негативно, также находилась под наблюдением городских врачей, однако у санитарно-эпидемической службы города не хватало ни персонала, ни средств, чтобы исправить сложившуюся ситуацию (ведь и городская больница переживала тяжелые времена). Штатное число коек тюремной больницы составляло 65 штук. Врачи писали: «В палатах зловоние. Белье плохо стирается за недостатком мыла, меняется раз в неделю как на не лихорадящих, так и на лихорадящих. Ходячих больных водят в общую баню. Ванна имеется лишь для чесоточных и последнюю неделю не функционирует. Служительский персонал набран из самих заключенных» 94 94 ГАЯО. ФР-3456. Оп.1. Д.32. Л.9—10 .