Андрей Зайцев - Смута

– А как же Елисей? Ему что скажем?

Елисей был женихом их дочери. Свадьбу думали сыграть этим летом.

– А мы ничего ему не скажем, – раздумчиво молвил Григорий. – Пусть подождет маленько.

– Так он придет, спрашивать начнет?

– Скоро, чую, о другом задумается он, да и остальные, – пророчески сказал купец, перекрестившись на образ в углу.

– Не говори так.

– Говорю как есть.

– Куда же она поедет?

– С Лактионом отправлю ее к брату двоюродному в Углич. Там переждет. Если все успокоится – я за ней приеду.

– Да верный ли он человек?

Тяжело было ей сознавать, что дочь ее будет сопровождать этот скрытный молчальник.

– Я ему верю, как себе, жена, – отрезал Григорий, не желая больше обсуждать этот вопрос.

Лактион, скрываясь за дверью, все слышал. Но ведь для того он и прибыл сюда, рискуя жизнью, чтобы спасти Григория и его родных. Сам он, можно сказать, чудом спасся, а во многом благодаря тому, что был человек ловкий, предприимчивый. Долгие годы опричнины научили его не доверять царским людям, даже когда те улыбаются и шлют посулы. То, что в декабре произошло в Твери, и сейчас не укладывалось у него в голове. Но он своими глазами видел, как убивали и мучили людей, самому пришлось убить кое-кого, лишь бы живым уйти. По слухам, истинная правда которых открылась много позже, Малюта Скуратов убил даже святого старца Филиппа, который последние годы жил в Отроч-монастыре. Убиты были и многие другие близкие ему люди.

Утром, несмотря на девичьи слезы, Григорий отправил дочь из Новгорода. И как угадал! Царское войско вошло в Новгород. Начался сыск.

Купец Григорий сидел с женой, закрывшись в своем доме, и слухи о том, что происходит в городе, только легонько стучали в его дверь. Одним из вестников был его старый дружок Анисим. Он и рассказал обо всем, что знал.

Любой человек, находясь в здравом уме и памяти, как истый христианин все же надеялся, что беда обойдет его стороной.

Должно же это кончиться когда-нибудь?

Вот и Анисим вторил такому шаткому убеждению.

– Ищут измену кромешники, – говорил он, тряся жидкой бороденкой, заглядывая в глаза Григорию, как заглядывает птенец в клюв своей матери, ожидая прокорма. – Сказывают, кто-то имел отношения с Сигизмундом Августом, леший его раздери!

– Да не может такого быть! – возмутился Григорий. – Не поверю я!

Сам того не заметив, купец вдруг начал говорить словами своей жены. Уж больно невероятным казалось все происходящее.

– Ты не поверишь – царевы слуги поверят, – убежденно возразил ему Анисим. – У Малюты руки длинные, когти острые. До каждого дотянется.

– Авось пронесет!

Григорий знал, что вроде Малюта ранен. Но о том, что рассказал ему Лактион, – промолчал. Если Анисим узнает больше того, что знают сейчас все новгородцы, это может обернуться еще большей бедой. Григорий не хотел рисковать. Русский народ терпелив. И каждый надеялся, что несчастье обойдет его стороной. Была мысль: найдут изменников. А остальные в живых останутся.

– Дай-то бог!

Но не пронесло.

Уже на следующий день, к вечеру, узнал Григорий, что Анисим исчез. Что, как? Никто ничего не знал. Во всяком случае, ходил слух, что он пропал и больше не появлялся. А именно так и происходило со всеми, кого выбирали царские палачи. Опричники опечатывали дома знатных новгородцев.

«Неужто и мой черед настал?» – подумал Григорий, перекрестившись.

В этом бедламе нельзя было угадать, кого коснется безумие, а кого милует.

Утром на тихой улочке, где лежали сугробы грязного снега, объявился всадник в красном кафтане. Сбоку его седла были приторочены метла и собачья голова. Этот знак царских опричников означал для каждого свое.

Для царя и его доверенных лиц – это был знак преданности. Для других же знак смерти.

Кто-то увидел его издалека и скрылся из глаз. Все дворы вокруг будто вымерли.

Увидел его и Григорий.

Несмотря на просьбы жены, вышел он из дома поглядеть на город, в котором, ожидая своего часа, затаилась смерть. И хмурое небо, с утра сыпавшее мелким снежком, казалось предвестником чего-то ужасного, необъяснимого по человеческим меркам.

И вот он, всадник. Было в его позе что-то выжидающее. То ли он размышлял, осадив коня, то ли ждал кого. Григорий внимательно наблюдал за ним. Но вскоре все разрешилось.

К всаднику присоединилось еще пятеро, все вооружены. Григорий следил за ними, боясь оторвать взор.

Стрельцы шли по улице, миновали один двор, второй. Ближе, ближе…