Алексей Югов: Отважное сердце

— Я племянник его! Я царевич! — кричал он злым и надменным голосом.

Гасило угрюмо слушал его угрозы и гневно щурился.

— Так… так… Ну, што ещё повелит нам кость царёва? — спросил он, еле сдерживая свой гнев.

— Видели мы этого царевича, как своими руками он мальчонку нашего зарезал!… Видели мы этого царевича, как он живых людей в избах велел сжигать! — закричали, вглядевшись в лицо татарина, мужики.

Старик Гасило побагровел от гнева.

— Вот што: довольно тебе вякать, [13] В я к а т ь — отрывисто лаять (обл.). Здесь: болтать вздор, пустяки. кость царёва! — заорал он. — Тут, в лесу, наша правда, наш суд! Зверь ты, хитник, [14] Х и т н и к — хищник. и звериная тебе участь! Што нам твой царь? Придёт время — мы и до царя вашего доберёмся. А ты хватит, повеличался!

И, шагнув к татарскому предводителю, Гасило изо всех сил ударил его кистенём в голову. Чаган упал…

Тяжело дыша, страшно сверкая глазами из-под седых косматых бровей, Мирон сказал, обращаясь к Настасьину:

— Этого уж и твоя сила, лекарь, не подымет: богатырска рука дважды не бьёт!

…Утром, беседуя с Невским, Мирон-Гасило похвалил перед ним врачебное искусство Настасьина.

— Да-а… — сказал он со вздохом. — Нам бы такого лекаря, в лесной наш стан. А то ведь, Олександр Ярославич, сам знаешь, какие мы здеся пахари: когда сохой пашешь, а когда и рогатиной; когда топором тешешь, а когда и мечом!

В конце июля 1262 года Невский получил наконец то самое долгожданное известие, о котором он говорил Настасьину: хан Золотой Орды Берке понёс на реке Куре, у стен Тбилиси, неслыханное поражение от хана Персидской орды Хулагу. Одновременно двинулись на войско Берке грузины и отряд греков, пришедший им на помощь.

Берке едва спасся. Опомнившись от разгрома и позора у себя на Волге, понукаемый знатными, старый хан собрал новую трёхсоттысячную армию и вновь ринулся на Кавказ.

Великому князю Владимирскому Александру Невскому он послал грозное ордынское требование: «Дай мне русских воинов в моё войско!»

Народ русский содрогнулся от гнева и ужаса: на такие ещё ни разу не посягала Орда! Другие народы давали своих сынов в татарское войско, но русских татары боялись ожесточать до предела.

— Пора! — сказал Александр.

И давно подготовляемое восстание забушевало, как буря. В один день горожане ударили в колокол — и в Устюге Великом, и в Угличе, и в Ростове, и в Суздале, и в Ярославле, и в Переславле, и во Владимире, и в Рязани, и в Москве, и в Муроме, и в Нижнем Новгороде…

Народ повсюду избивал татарские гарнизоны, татарских наместников баскаков и бухарских купцов — бессерменов, что взяли на откуп взимание дани на Руси.

В иных городах баскаков и их телохранителей выводили на площадь и здесь рубили им головы.

Широко прокатилось по всем городам и сёлам известие, что сам Невский «велит татар бить».

— Ишь, кровопийцы, разъелися, что хомяки!… А всё вам мало: ещё и наших парней на войну задумали гнать с собой? Нет, не будет вам русского воина в татарское войско! Бей их!…

Такие крики слышались из разъярённых толп горожан и крестьян, когда они волочили татар на казнь.

Восстание ширилось.

Испуганные ордынские послы поспешили на поклон к Александру. Они привезли ему отмену мобилизации. Но Александр сказал им, что ему не совладать теперь со стихией народного гнева.

— Вы сами видите, послы царёвы, — говорил Невский татарам, — что вся чернь восстала. Они и бояр убивают своих, русских, если они Орде верно служили. Что им сейчас князья!… Вы сами виноваты зверством своим. До самых глубин взбурлили народ!…

А между тем в своей могучей руке Александр держал весь ход грозного восстания.

— Когда так пойдёт, — говорил он Настасьину наедине, — то нагрянем и на самоё Орду! Тряхнём Берку и в самом его поганом логове.

У Настасьина в эти дни словно два огромных крыла выросли за плечами и несли его. Он дивился спокойствию и мужеству Невского.

Но, управляя восстанием, Невский всё же решил показать татарам, будто он старается усмирить народ. На глазах ордынских послов он вышел однажды на крыльцо своего терема к народу и стал было призывать людей к миру с татарами и к повиновению.

Но в ответ Александру раздались такие угрозы и ругательства, такой грянул град камней в окна княжеского терема, что ордынские послы принуждены были спрятаться внутрь здания и стали просить Александра, чтобы он под надёжной охраной ночью вывез их поскорее из города.