Вальдемар Крюгер - Чита – Харбин

– Ну с богом, зачнем! – проговорил почти с пафосом Сергей, и взмахнул косой. За отцом шел Мишка, оставляя после себя такой же широкий прокос. Третьей косила Анисья. Ее литовка была на номер меньше, и прокос соответственно уже. Сергей, вынося косу до упора вправо, старался захватить пошире. Мотня просторных штанов качалась в такт взмахов литовки. Ичиги, попеременно двигаясь, скользили лодочками по свежескошенной стерне, оставляя за спиной две темнеющие полоски. Такие же оставались после Мишки. Анисья, обутая в легкие чирки, с явным наслаждением махала острой косой, идя вплотную за старшим сыном.

– Эй, шевелись мужики, а то пятки подкошу, – звенел ее по-девичьи задорный голос.

Нижегородцевы прошли по два прокоса, когда пришел Степа. Мишка обрадованно вздохнул. Теперь за ним будет косить матушка, пятки подрезать.

В четыре литовки дело пошло еще веселее. Как прошли по ручке [126] Ручка – прокос, проход , четыре тугих валка прибавилось к кошенине, глядишь корове на неделю хватит, зиму с молочком и сметанкой будем. Сергунька вжикал маленькой литовкой «по кустам», набивая руку. Год-два, и еще один косарь будет.

Сергей косил, протяжно, с расстановкой, при каждом взмахе делая резкий выдох «Ыых!», Мишка и Степа подражая отцу «ыхкали», лишь Анисья косила по-бабьи молча, как это могут делать лишь женщины, выполняя любую, даже самую тяжелую работу.

Пройдя по ручке, точили литовки, Сергей свою и Степину, Анисья и Мишка ширкали оселками сами. После очередного прокоса, Сергей пошарил в кармане широких штанов и вытащил оттуда «голубушку». Открыв крышку, взял щепоть увлаженного, мелко покрошенного табака из жестянки с китайской барышней, положил за щеку, утрамбовал языком, порядок. С табаком во рту попритих Сергей, а с ним и сыновья. Коли отец молчит, не к лицу и нам поперед батьки в пекло лезть. Слово старших всегда было у казаков закон.

Обедать сели поздно. Пока утречком в бане помылись, пока доехали, построили балаган, зачин сделали, полдня, как корова языком слизнула. Покосили, чтобы сбить первую охотку [127] Охотка – желание , уже и солнце под скатку покатилось. Накрыв мужикам стол, Анисья заторопилась домой, коровы «с пастуха» [128] С пастуха – с пастбища вернутся, а дома никого нет. Вскочила в седло, посадила перед собой Петьку, сзади Саньку, оба счастливые, с мамкой домой едем, и след простыл.

Анисья, как и почти все казачки, умела ездить верхом, и не так, как городские барышни, свесив ноги на одну сторону, а по-казацки, в полный галоп.

После отъезда Анисьи, обещавшей приехать через три дня, привезти свежеиспеченного хлеба, сметаны и другой домашней провизии, Нижегородцевы, пообедав, отправились опять косить. В отличии от некоторых казаков берег Сергей свою жену, отшучиваясь, на другую денег мол не хватит, да это еще и бабушка надвое сказала, будет ли новая лучше прежней. Прав курилка. Так что мотайте себе на ус мужики.

Ближе к вечеру Сергей отправил младшего из оставшихся на покосе сыновей собирать валежник и разжигать костер. Сергунька с радостью отбросил литовку в сторону и побежал к стану. Надоела она ему за неполный день хуже горькой редьки, какой и является настоящая крестьянская жизнь безо всяких прикрас. Пройдя еще по ручке, закончили на сегодня и Сергей с Мишкой и Степой. С непривычки ломило все тело, и в особенности правое плечо. Попробуй помаши, узнаешь почем фунт лиха.

– Ничего, через день-два втянемся, – успокаивал себя и сыновей Сергей, оглядывая с удовольствием выпластанную [129] Выкошенную, от выпластать – выкосить ими за день площадь. Рядки валков убегали вдаль, сливаясь в сумерках с синеющей линией горизонта, где на западе затухали последние отблески розовеющего багульником заката. Приятная истома окутала усталое тело, хотелось опуститься, лечь на валок и смотреть не мигая в темно-синее небо, незаметно заснув под приглядом выкатившегося гречишным колобом месяца.

Коротки летние ночи, не успеет потухнуть вечерняя заря, как на востоке начинает белеть, и птахи-раноставы, предвестники грядущего рассвета, выводят первые робкие трели. Поднимайся косарь, пора тебе в поле идти. Верно то. Коси коса, пока роса, вот первая заповедь косаря. Неспроста ночует он в балагане, чтобы встать с зарей-заряницей и пойти в поле. Легко косятся росные травы по утренней прохладе. Нет еще изнуряющей жары и беспощадно жалящих паутов. Вечером на смену одним крылатым татям приходят другие – комары и мошка. Вот они, легки на помине, висят тучей, над возвращающимися к стану людьми. Ужинали все четыре семейства вместе, чужое сало оно завсегда вкусней.