Сергей Карпенко - «В лунном сиянии…»

Мария Алексеевна, статная пожилая дама, радушно встретила Евгения, буквально как родного. Своих детей у четы Травиных не было, поэтому полковая молодежь в какой-то мере заменяла их. Накрытый стол ошеломил Евгения обилием блюд, большинство которых были малороссийскими.

Кушать ему не хотелось, но он, делая над собой усилие, все же пытался.

– Как же вы плохо кушаете, господин подпоручик. Вы, пожалуйста, не стесняйтесь. У нас ведь по-простому.

– Благодарю, Мария Алексеевна, но я уже сыт.

Видя, что Евгений мучается и ест из приличия, полковник решил прийти ему на помощь:

– Мария Алексеевна, позвольте нам поговорить о делах службы с господином подпоручиком?

– Хорошо, – сказала Травина и вышла из гостиной.

– Вижу, что вас что-то тревожит. Доверьтесь мне, старику. Может, я смогу чем-то помочь вам?

– Нет, господин полковник. Это к службе не имеет отношения, это – личное.

– Дама? Ну, впрочем, не буду вам надоедать. Захотите – сами расскажите. Но мне не хотелось, чтобы вас что-то отвлекало от службы.

– Господин полковник, обещаю вам, что все мои помыслы будут связаны со службой, и важнее этого для меня ничего нет.

– Верю вам, молодой человек, и со своей стороны обещаю помощь и поддержку.

– Благодарю вас, господин полковник. Разрешите отбыть в полк?

– Поезжайте.

– Слушаюсь, – щелкнув каблуками, Евгений повернулся «кругом» и вышел.

По дороге в полк он с удовлетворением думал, что с командиром полка ему повезло. Понравилось и то, что Травины – люди не только добрые, но и тактичные. Видя, что ему трудно рассказывать о себе, они не стали больше докучать ему расспросами, а начали рассказывать о себе, о службе, о сослуживцах, о местных жителях.

Приехав домой, Евгений, не раздеваясь, бросился ничком на кровать и вновь предался своим невеселым мыслям, тоске по своей, хотя уже чужой, Катеньке.

Громыхнув в сенях ведром, вошел денщик Ляшко:

– Ваше благородие, прикажете самовар ставить?

– Нет, Петро, не надо.

– А разрешите мне, вашбродь, до земляка сходить? Он тут у господина поручика Пуховского в денщиках.

– Ладно, иди.

– Слушаюсь, вашбродь!

Петро вышел, вновь громыхнув ведром в сенях.

Евгений встал, снял китель, сапоги и лег на спину, заложив руки за голову. И снова черные мысли заполнили его мозг, и он не знал, как избавиться от них: «На дуэль бы его, подлеца, вызвать! Хотя больше виноват не он, а папаша его». Так терзаясь грустными мыслями, Евгений заснул только к рассвету. А утром его будил денщик Ляшко, как всегда громыхая ведром в сенях. Служебные дела отвлекали Евгения от нерадостных мыслей, но по вечерам они овладевали им вновь. Поручик Пуховский, сочувствуя ему, советовал даже приударить за кем-нибудь из местных барышень, чтобы отвлечься от грусти. Но Евгений наотрез отказывался от этого, хотя многие молоденькие жительницы городка заглядывались на него и «строили ему глазки».

Так пролетели первые полгода службы.

Как-то на обеде в Офицерском собрании командир второй роты капитан Попов заявил:

– Знаете, господа, пожалуй, скоро война будет. На Балканах убили австрийского принца Франца-Фердинанда. Говорят, какой-то сербский студент это сделал. Теперь австрияки полезут сербов наказывать, ну а мы, думаю, вступимся за братьев-славян.

– Откуда же вам это все известно, господин капитан? – послышались голоса.

– У меня кузен в штабе армии служит. Супруга у них гостила. Вчера приехала и письмо мне от него привезла.

– Что же ваш кузен еще пишет?

– Ну, остальное – малозначительно. Так, дела семейные.

– Вот, а мы сидим тут, в этой дыре и не знаем, что на свете делается.

В это время в Офицерское собрание вошел Евгений с приказом командира полка: «Господам офицерам немедленно прибыть в штаб полка».

– Ну вот, господин капитан, кажется, ваш кузен накаркал…

– Чему быть, господа, того не миновать.

Командир полка полковник Травин сообщил офицерам о том, что Германия объявила войну России.

– Готовимся выступать, господа, в западном направлении. Пункт назначения будет объявлен позже. Выступаем послезавтра, на рассвете. А теперь прошу прибыть в свои подразделения и готовить людей к выступлению.

Улучшив момент, Евгений обратился к полковнику:

– Господин полковник, разрешите мне перейти из штаба в одну из рот?!

– Успеете, голубчик, еще навоеваться. Не торопитесь, всему свое время. Да и нет в ротах вакансий, насколько я знаю.

Война для Русской армии началась не так, как предполагало воинское начальство. Огневая мощь немецких орудий буквально ошеломляла. Отвечать противнику было сложно. В Русской армии сказывалась нехватка боеприпасов. Это приводило к огромным потерям и отступлению с занятых позиций.