Алексей Третьяков - Время Ворона

– И вам хорошего дня, сын мой. Да, верно идете. Через день будете у Прихолмья, а там через полдня и до места дойдете.

– Благодарю, отче. С тех краев путь держишь? Турок тьма и вправду? – с улыбкой спросил саксонец.

– С тех краев, – согласился монах – Но Турка не видал, хотя бегут христиане оттуда, страшные вещи рассказывают. Турка значится бить идете, в войско Батори? Если да, то Драконьи Клыки третьего дня я встретил на юго-востоке от этих мест. Он лагерем там стал под деревенькой Белсенер.

– Спасибо, отец. Туда нам и нужно. С Богом и бывай!

– И вас пусть хранит, господин наш Иисус Христос, что могу то сделаю – буду молиться за победу воинства христианского над магометанскими полчищами.

На прощание, молчаливый дворянин бросил монету монаху – серебряный обол. Солдаты некоторые просили помолиться за них, а монах отдал им свою еду. Молодой загорелый солдат положил в дорожную суму кусок сыра и немного сухарей – путь был не близкий, а в период войны цены на еду сильно подскочат, да и постоянно солдат хочет есть.

Монах проводил взглядом отряд уходящий вдаль, подумал, что многие из них не вернутся, учитывая, какой враг пришел в эти земли. Придет время, сами все увидят. Он не очень любил солдат, но за этих он искренне готов был молиться. Просто потому, что они последний щит перед Полумесяцем, неудержимо рвущегося в сердце Европы, осознают они это сами или нет, но это было так.

В то лихое время на венгеро-турецком фронтире было неспокойно. Валахия, сопротивлявшаяся долго и упорно, являлась теперь проходным двором для турок. Их отряды пробовали на зуб оборону венгерского королевства, периодически вторгаясь в Трансильванию или Боснию. Тысячи солдат армии полководцев Пала Кинижи и Иштвана Батори – королевские наемники, трансильванские городские ополченцы, феодальные бандерии пограничья шли не в первый и не в последний раз проливать кровь за эту землю. Эта многострадальная земля Трансильвании с давних времен была лакомым куском для разных народов и завоевателей. Лихие времена сменялись другими лихими временами. Даки, кельты, римляне, гунны, секеи, авары, славяне, мадьяры, саксы, куманы, ясы, татары, валахи сменяли друг друга на этой земле, оставляя след, пускай не всегда видимый и ощутимый. Она как магнит притягивала к себе многих завоевателей. Может просто потому, что лежала за Карпатскими горами и представляла удобное место для расселения народов и племен.

Отряд уходил все дальше от мирных деревень и прочных крепостей навстречу битве, в неизвестность. А над солдатской колонной громко звенела походная песня.

Началось все тремя годами ранее.

На центральной площади Германнштадта, известного как Сибиу, ярко наряженный глашатай в гербовой накидке короля вербовал людей для королевской наемной армии. Он громко расписывал все прелести военной службы с помоста, а ниже трое писцов записывали желающих, выходивших из толпы.

– Храбрецы славного города Сибиу! Наш великий король нуждается в солдатах! Вступайте в ряды его армии! Слава и золото достаются смельчакам! – глашатай не жалел глотки и призывно махал рукой жителям.

– А денег много король платит? – кто-то из зевак поинтересовался самым важным.

– Получает солдат за месяц больше чем ремесленник за полгода, а крестьянин за год! Ха-ха-ха, я не вру, славные бюргеры! Гляди, как глаза расширились! Эй, ты, ушастенький! Записывайся скорее, а то золотой осел уйдет! И ты, рябой, шагай сюда смелее!

– Я пойду! – вперед вышел молодой рыжий парень в простом льняном платье, изрядно залатанном во многих местах.

– Всех, кто способен нести алебарду и носить доспехи мы запишем, и их ожидает роскошное будущее!

По итогу работы вербовщика человек тридцать выстроились в очередь на запись в ряды королевских войск.

Неподалеку от площади спорили два человека. Старый и молодой. По внешнему виду, оба принадлежали к ремесленном сословию, к саксонской общине. И были родственниками. Говорили на местном немецком диалекте.

– Ты – ремесленник, твое дело трудиться, а сражаться ты должен за свой город и его вольности! Понимаешь? И ты – сакс, нам нет дела до войн венгерского короля! – старший саксонец настойчиво объяснял молодому что-то, – Король подавлял наш справедливый бунт не так давно.

– Отец, прошу, отпусти меня или я сам уйду. Я хочу повидать мир за стенами города и я не хочу быть ремесленником, – молодой сакс был нетерпелив и, кажется, был готов бежать к вербовщикам хоть сейчас.