Виталий Надыршин - Светлейший

– А всё-таки, господа, я вам скажу: настоечка, да перегнанная пару раз – напиток богов. А знаете ли вы, милостивые государи, историю сего напитка, водкой называемого? Нет… Вот расскажу, знать надобно бы вам. Нальём, господа.

Взяв в руки рюмку, он начал говорить:

– Водка, которую считают русским алкогольным напитком, – изобретение не нашенское – аравийское. В Европу сей напиток попал с острова Майорка ещё в тринадцатом веке, а уж к нам, в Россию-матушку, – только через двести лет. И тогда водку считали лекарством, «жизненной водой», и предписывали знахари принимать её каплями. Ею заживляли раны, лечили простуду и головные боли, применяли как наркоз.

Бутурлин широким жестом указал на Дениса, который, склонив голову, дремал с блаженной улыбкой на лице.

– Чем не пример, господа, лечебности напитка? Душа человека отдыхает, от ненужного отгораживается, сил набирается. Ну так вот, продолжим.

Секретом изготовления напитка когда-то владели генуэзцы. После того как они заняли земли Таврии на юге России, тайна перестала быть тайной. Народ поначалу носом крутил: горькая, мол, противная. Однако ж потом напиток понравился, и умельцы не просто начали «курить хлебное вино», как раньше оно называлось, но и сделали его таким крепким, что дух захватывало и искры из глаз летели. А уж апосля третьей перегонки крепость водки составляла семьдесят градусов, а после четвертой – все восемьдесят. Я сие пробовал, знаю.

Затем народец стал настаивать продукт сей на пряностях, кореньях и травах. От крепости разводили водой, отсюда и название – «водка», ласкательное от слова «вода». А как государыня Екатерина сделала производство сего напитка привилегией дворян да еще освободила их от налогов, то тут уж каждый почёл за благо иметь свою марку водки. Я, грешный, тоже занялся сим прибыльным делом. К питию хмельному, правда, церковь всяческие запреты православному человеку чинит, заботится о его благочестии и нравственности, да оно вона как получилось!..

Свободной рукой Бутурлин указал на штофы с настойками, стол с закусками и прикорнувшего Фонвизина. Перекрестился, выпил и, блаженно закрыв глаза, продолжил:

– Теперича и отцы святые не брезгают откушать сей напиток лечебный, пьют не ради пьянства окаянного, а токмо здоровия для. И вот что ещё хочу сказать…

Видя, что фельдмаршал сел на своего конька и это обещало затянуться надолго, Булгаков решился сменить тему и вернуться к предыдущему разговору.

– Бог с ней, с водкой, ваше сиятельство, – начал он. – Продолжим наш разговор.

Александр Борисович пожал плечами, мол, как хотите. «Всё торопится молодёжь…» – недовольно подумал он, но в знак согласия кивнул.

– За сии интересные сведения – спасибо! Однако вернёмся к нашему разговору. Отметим тот факт, господин фельдмаршал, что вы присягали малолетнему императору Ивану VI и его матери Анне Леопольдовне. А когда гренадёры в 1741 году их свергли, тут же присягнули Елизавете Петровне. А почему? Да потому, что иностранцы вроде Бирона руководили Россией. Вы, как русский человек, переживали за свою страну, вот и поддержали Елизавету, дочь Петра Первого. Так ведь, господин фельдмаршал?

– Не нам было решать, – недовольно буркнул граф. – Звать иностранцев – сие ещё царь Пётр решил. Да и нас они многому научили. А Анна Леопольдовна, промеж прочим, из Романовых была. А насчёт Бирона не спорю.

– А как спорить? Военные и тогда были недовольны приказом Бирона выступить против шведов в Финляндию. Вот гренадёрская рота Преображенского полка и взбунтовалась: Елизавету на престол усадила, – уточнил Григорий.

– Эрнст Бирон, к слову сказать, верен был интересам России и не позволял себя увлечь подарками ни прусскому королю, ни другим иноземным государям. И то правда, не привечал своих соотечественников из Курляндии на государственных постах, как наш император Пётр III. Президенты большинства коллегий и сенаторы при Бироне русскими были, а что иностранцев сегодня в армии много… Говорил ужо: Пётр I так решил. Другое дело, что Бирон невысокого мнения о нас, русских, был. Однако он этого и не скрывал. Боролся, как мог, с нашими разгильдяйством и мздоимством, но гуманными мерами, заметьте. Заметьте также, молодые люди, и ещё факт! Они, вельможи русские, и настояли на регентстве Бирона над малым царём. Князья Черкасский, Трубецкой, Куракин и прочие настояли. Факт известный.

– Вот видите, граф, – подхватил Яков. – А теперь наш государь заключил с Пруссией мир. Это хорошо. Но зачем он вернул Фридриху всё нами завоёванное? Пётр оскорбил Россию да ещё объявил войну Дании! Всё повторяется, как и двадцать лет назад, смею вам, граф, заметить. Император действует по указке прусских советников. Так чем он лучше Анны Леопольдовны и Бирона?