Виталий Надыршин - Светлейший

На счастье Якова, Александр Борисович сам стал рассказывать о своих подвигах на Кавказе. Однако рассказывал он нудно, нравоучительно. Не звучали в его голосе фанфары, не гремели пушки, не раздавались победные крики «Ура!» Рассказ вышел сухим, скучным, и вскоре, к удовольствию присутствующих, граф сменил тему разговора.

– Прохор передал мне, что ты, вахмистр, племянником Григорию Матвеевичу, царство ему небесное, приходишься.

– Да, граф. Дядя почил в бозе.

Две дородные служанки стали ставить на стол четырёхгранные бутылки с разными настойками, посуду, вазочки с вареньем, пироги и прочее. Запыхтел большой самовар. Наконец слуги удалились.

– Ах, как жалко, сына Петеньки нету, – с явным сожалением произнесла хозяйка дома Екатерина Борисовна.

Вторая жена Бутурлина, в девичестве – Куракина, в свои почти шестьдесят лет выглядела очень мило. Мягкая интонация речи и кроткий вид придавали внешности этой женщины, матери троих детей, чисто русский образ.

Григорий был наслышан о князьях Куракиных, имевших древнее истинно русское происхождение, но видел представительницу этой знатной фамилии впервые и сейчас с удовольствием разглядывал лицо графини.

– Он с женой Машенькой – в Испании на дипломатической службе, посланник государя нашего, – с явными нотками гордости за сына продолжила графиня.

Потом, словно что-то вспомнив, повернулась к мужу и воскликнула:

– Батюшка, похвались теперь своими домашними трудами. Какую настоечку предпочитаете, молодые люди? Александр Борисович сам лично следит за всем процессом приготовления. Никому не доверяет. Вот вишнёвая, вот тминная, вот черёмуховая…

– Папа любит шалфейную, – озорно вставила Катенька, – а мама, когда кашляет, – укропную настойку. А я пробовала, мне не понравилась. Горькая и противная… Брр…

Екатерина Борисовна посмотрела на дочь укоризненно. Отец, наоборот, ласково и рассмеялся.

– Выпьем, господа! Такого напитка, уверяю вас, сроду нигде не отведаете. Волконские и Нарышкины пытаются меня обскакать. Да где там!.. Катюшенька правду сказала: люблю шалфейную, а ещё и анисовую. Вот, вахмистр, хоть вы и пытались меня пристрелить, но анисовки испробуйте! Свеженькая… враз запоёте от удовольствия. Давайте, господа, выпьем за здоровье нашего…

Тут хозяин спохватился: «За здоровье императора как-то не с руки пить: гости переворот готовят и меня самого чуть было не пристрелили из-за него». И Бутурлин сделал вид, что поперхнулся. Солидно откашлявшись для полной достоверности, граф закончил речь словами:

– …сына маво, Петра Александровича, и его семьи.

Все с удовольствием выпили. Пошли закуски. Много закусок и разных.

Старый генерал оживлённо знакомил гостей с методами приготовления различных сортов водки, её способах розлива и хранения.

– Жалко, не успеете пригубить моего нового напитка – желудёвой настойки. Ух… ажно глаза на лоб от неё лезут. Я её водичкой перед употреблением разбавляю, – его лицо немного покраснело, в глазах появился озорной блеск.

Графиня, промокнув губы салфеткой, встала и, поблагодарив гостей, вместе с дочерьми покинула мужскую компанию. Мужчины встали. Тосты продолжились. Потёмкин почти не пил. Запах анисовой настойки, которую пришлось пригубить, в конец отбил желание.

Хозяин предложил здравицу за женщин. Прохор стал разливать содержимое бутылок по рюмкам. Наливая Булгакову, старый солдат пролил настойку на скатерть. Александр Борисович укоризненно покачал головой, но не отругал слугу, промолчал.

– С ним случается… контузия, фронт, – пояснил он гостям. – Итак… за женщин, господа! А куда мы без них годимся? Верно ведь, молодые люди? Сама истина доказывает нам о пользе женского рода. Чай, не зря, сотворив всё нужное на Земле, Бог в последний день сотворил жену Адамову.

Друзья не успели ответить, как раздался ворчливый голос Прохора:

– Рак не рыба, а баба не человек; баба да бес – один в них вес. Вред от ентих баб один. Дай им вожжи в руки, враз запрягут. А того, дурьи их башки, не понимают, что мужик – всему голова.

– Сам ты дурья голова, Прохор, – не удивляясь бестактности слуги, смеясь, воскликнул Александр Борисович. – Перед гостями меня позоришь темнотой своей. А рожать сам станешь? Аль попросишь кого?

Компания шумно выпила. Ворчливый слуга удалился, бубня что-то себе под нос.

Чтобы как-то сгладить неприятное впечатление от высказывания слуги, разомлевший от выпитого хозяин решил сменить тему разговора: