Сергей Фомичёв - Агриков меч

Взамен Пётр получил трёх ополченцев, которые мало на что годились, но потом Жёлудь прислал ещё одного и вот он-то, пожалуй, и делал погоду на их боевом участке. Им оказался тот самый Боюн, про которого и среди ополченцев, и среди дружинников ходили слухи, один другого невероятнее. Даже брат с отцом в разговорах пару раз необычного бойца помянули. Правда, с порядком у Боюна было туго. Приходил когда полагал нужным, уходил, когда считал дело сделанным. Вот и к воротам явился сам, без приказа, но такому своеволию ополченца Пётр сейчас даже обрадовался.

Теперь и он смог оценить бойца. И отметил не без удовольствия, что, по крайней мере, некоторые из слухов вполне подтвердились. Боюн работал клинком с большой сноровкой и упорством, хотя ему явно недоставало опыта и хорошего наставника – движения выглядели грубыми, простыми и Пётр мог бы, пожалуй, отыскать лазейку в его защите. Зато в нападении ополченцу не было равных. Иногда Боюн откладывал саблю и брал в руки сулицу или даже цеп, или что-нибудь ещё из оружейных запасов, собранных в башне в огромном числе и разнообразии. Ни дать ни взять, – краснодеревщик, что работает то одним, то другим резцом, смотря по тому, какой узор и на каком дереве он предполагает исполнить. Узорами Боюна являлись поверженные враги и Пётр, когда удавалось, с большим удовольствием созерцал это искусство.

Но даже с таким помощником им приходилось туго. Взобраться на нижний ярус врагу было проще простого. Сюда доставали обычные приставные лестницы, а в боковых стенах зияли внушительные проломы. По уму простенки следовало забивать камнем, но князья спешили, а камня на всё не хватало, и стены во многих местах остались пустотелыми или присыпанными наспех землёй, а теперь их легко разбивали, растаскивали крючьями, выламывали копьями и просто руками.

Враги иногда нападали сразу со всех сторон и даже сверху, когда им временно удавалось ворваться на средний ярус. Уложенные наспех мосты прогибались под тяжестью воинов, обрушившихся брёвен, расшатывались, расходились, и через открывшиеся щели можно было достать друг друга клинком или копьём. А ведь кроме обороны как таковой от защитников требовалось прикрывать спины лучников, а также охранять и мальчишек, подающих лучникам стрелы, и собственных раненых, которые перебирались под укрытие сами или сопровождаемые товарищами, и которых с каждым часом становилось всё больше.

Вот из-за раненых, Пётр чуть было и не схлопотал в спину железо. Спасло его чудо. То есть спас, конечно, Боюн, но помогло ополченцу не иначе как чудо. То ли вражеский воин притаился среди раненых, то ли засел где-то рядом с ними в тёмном углу, но Пётр его не заметил и повернулся спиной, встречая набегающего из пролома мечника. С этим пришлось повозиться, и пока он возился, тот второй, притаившийся, выскочил и напал на Петра со спины. Княжич почувствовал угрозу и даже начал движение в сторону, чтобы уйти от удара, но явно не успевал.

И тут Боюн совершил невозможное. С того места, где ополченец сражался, выручить Петра он не мог, слишком далеко для простого клинка, а именно клинок тогда оказался его очередным «резцом». И тогда Боюн прыгнул. Прыгнул, выставив ноги вперёд, и прыгнул не на врага, которого не доставал, а на столб, подпирающий перекладину и вместе с ней держащий настил среднего яруса. И вот ведь как удачно получилось – перекладина не задела Петра, но обрушилась как раз на голову противника и вражеский клинок, сломав полёт, лишь чиркнул княжича по доспеху.

Поблагодарить ополченца молодой князь не успел. Вновь пришлось отбивать нападение. При каждом новом наскоке десятки топоров и крючьев вонзались в плоть башни, выгрызая куски, ломая, расшатывая её. Створки ворот до сих пор составляли единое целое только благодаря толстым железным полосам, и раскачивались от ударов, словно лохмотья нищего на ветру. Башню попросту растаскивали по кусочкам. Когда проломы в стенах расширились до таких размеров, что могли пропускать через себя по несколько человек разом, а подошва была завалена обломками, трупами и землёй, так что нападающие без затруднений вбегали вверх по этому валу, с нижнего яруса пришлось отступить. Но и отступать следовало с умом, не забывая о беспомощных людях.

Слепень вовремя пришёл Петру на подмогу. Вместе они отчаянно сдерживали очередной, последний уже, по всей видимости натиск, дожидаясь пока вынесут в город раненых и поднимут наверх оружие с припасами, а потом поднялись на средний ярус и сами. Теперь защитники башни могли сообщаться с городом только с помощью верёвок и приставных лестниц и только вдоль узких опор внутренней стороны ворот.