Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга пятая

Аня вдохнула знакомый аромат табака, кофе и кельнской воды. Отец всегда возил с собой старомодный флакон.

– Он вертит очки, – поняла Аня, – он волнуется, пусть он этого и не показывает, – голосование в особой комиссии Яд-ва-Шема было открытым.

– Я состою в попечительском совете, – объяснил Ане отец, – но не имею права отдавать свой голос. Я считаюсь заинтересованным лицом и в случае поселка, и в случае отца Виллема, – Аня зачитала с трибуны показания покойного профессора Судакова.

– Отец Виллем де ла Марк добровольно остался в лагере уничтожения, – ее голос задрожал, – хотя он мог покинуть Аушвиц с группой детей, которых вывезли в Краков благодаря вмешательству папы римского, – Аня вспомнила недавний разговор с тетей Мартой.

– Незачем упоминать о моем звонке в Рим, – отрезала женщина, – я поступила, как полагается порядочному человеку, – она помолчала:

– Главное, чтобы признание получил истинный праведник, отец Виллем де ла Марк, – Аня уверенно продолжила:

– Однако отец Виллем предложил мне поменяться с ним одеждой. Попав в лагерь как поляк, с документами пана Войтека Вольского, я работал санитаром в бараках так называемого госпиталя, – Аня предполагала, что комиссия много раз читала показания профессора Судакова, однако в зале все равно повисла тишина.

– Я уехал из лагеря в его облачении, – Аня откашлялась, – а отец де ла Марк до последнего не покинул свою паству и умер вместе с ними, – по просьбе тети Марты британцы отыскали в архивах нацистских времен свидетельство о рейсе так называемой экспериментальной машины.

– Где перечисляются все посаженные в кузов, – Аня украдкой вытерла слезы, – только тетя Тони под номером, а не под настоящим именем, – список она тоже зачитала с трибуны. Обернувшись, Аня заметила болтающихся в дверях сестер.

– Все-таки успели, – улыбнулась она, – надо зажать кулаки, как говорят в СССР. Если все будет хорошо, – загадала Аня, – то Виллем обязательно вернется домой. Я его люблю, у нас растет малыш. Виллем не может погибнуть, такого не случится, – ей показалось, что Роза побледнела.

– Здесь душно, – Аня расстегнула воротник блузки, – хотя Роза вообще плохо выглядит. Она устала после диплома, но в стране она отдохнет…

Заседание проходило в тесной комнате с израильским флагом на подиуме. На пластиковом столе у двери водрузили урну с горячей водой. Кофе рассыпался по столу, в плетеной корзине громоздились использованные картонные стаканчики. Аня обычно не курила, но шепотом сказала отцу:

– Надо потом подымить, потому что я волнуюсь. Роза и Мишель сейчас проберутся в зал, – председатель, судья Верховного Суда, откашлялся:

– Ставлю на голосование кандидатуру жителей поселка Мон-Сен-Мартен в Бельгии, – Аня тоже считала поднятые руки, – спасибо…

Доктор Гольдберг облегченно выдохнул, председатель продолжил:

– Теперь отец Виллем де ла Марк… – выронив папку, Аня первой зааплодировала.

– Жаль, что здесь нет Виллема, – она всегда первым делом думала о муже, – теперь надо добиться канонизации – словно услышав ее, отец ласково сказал:

– Добьемся. Где девчонки, – доктор Гольдберг прищурился, – вроде ты их видела? – Аня отозвалась:

– В дверях только Мишель. Роза, наверное, в туалете, – Гольдберг поднялся.

– Едем в Кирьят Анавим, – весело сказал он, – порадуем Анну.

Подержанный приемник захрипел. Диктор армейской радиостанции бодро сказал:

– До нового года осталось пять дней, ребята. Думайте о фаршированной рыбе, – Яаков Леви фыркнул: «Опять посадили к микрофону ашкеназа», – о медовом пироге, но будьте бдительны на посту. Вы пока не поехали в увольнительные, поэтому не теряйте внимания, – через три дня весь Израиль должны были наводнить солдаты, отправляющиеся по домам.

– Рош-а-Шана, – Яаков закинул смуглые руки за голову, – потом Суккот, – парень сладко потянулся, – и все праздники мы проведем со стряпней бабушки и тети Риты, – Моше поднял бровь.

– Тетя Рита на новый год будет в Тель-Авиве. Или в Иерусалиме, – он зевнул, – не помню. Она сразу после свадьбы уезжает к знакомым, – праздничный банкет накрывали в столовой.

– Мне достаточно дня красоты в «Хилтоне», – ласково сказала Элишева жениху, – незачем тратить деньги на банкет в роскошной гостинице, – Моше чуть не прибавил: «Деньги, которых у нас все равно нет».

Капитан Судаков подозревал, что его будущий тесть согласился бы оплатить свадьбу, но Моше никогда не позволил бы себе одалживаться у дяди Эмиля.