Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга пятая

– Я не мог закричать, – Сашино горло перехватили слезы, – не мог выстрелить, тогда меня и Флори убили бы на месте…

Словно услышав Сашу, парень положил руку на его подрагивающие пальцы.

– Ты коммунист, Александр, – серьезно сказал Флори, – коммунист не должен терять надежду, что бы ни случилось. Ты читал письма Горского, – он взглянул на Сашу, – Леона переводила мне отрывки. Она выучила русский язык в надежде оказаться в СССР. Ее отец пал жертвой нашей тайной полиции, ФБР, – официально смерть адвоката Зильбера считалась естественной, но Саша не сомневался, что Флори прав, – ее мать была левой активисткой и погибла от рук расистов… – Флори поправил очки.

– Я лично считаю политику СССР ревизионистской и надеюсь переехать в Китай или Северную Корею, – Саша понял, что товарищ Флори начетчик и фанатик, – но я с уважением отношусь к лидерам великой революции, – он повысил голос, – товарищ Горский в девятнадцатом году писал:

– Наша вера в светлое будущее тверда, как никогда, наши стремления чисты, наши помыслы благородны. Мы добьемся торжества коммунизма во всем мире. Наши дети познают общество без классовых границ, общество равенства полов и рас, общество, о котором мечтали утописты и ради которого проливали кровь павшие герои наших революций…

Флори повел дымящейся сигаретой.

– Леона не только твоя подруга, Александр. Она наш товарищ по партии. Мы обязаны сделать все, чтобы спасти ее, любой ценой, – Саша поежился от металла в его голосе, – как говорил товарищ Горский, коммунист должен быть готов на все ради достижения великой цели, – Саша не помнил эту цитату, но не мог не восхититься знаниями Флори. Парень цитировал Маркса и Великого Кормчего Мао.

– Для нас он слишком радикален, – пожалел Саша, – он и в Москве начнет устраивать взрывы, посчитав советских коммунистов буржуазией. Пусть отправляется в Пекин, где ему обрадуются. Но сначала надо его использовать. Хорошо, что он оказался в Сантьяго… – Саша кивнул:

– Я понимаю. Но у меня мало технических знаний, я журналист, – товарищ Флори отозвался:

– Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо. Советский Союз боялся Маяковского, поэтому его убили, – Саша едва не поперхнулся водкой, – он был против буржуазного болота, куда в конце концов скатилось СССР, – Флори оборвал себя:

– Об идеологии поспорим потом. Не волнуйся, – он небрежно улыбнулся, – я на своем веку сделал немало бомб. Нам понадобится машина, – он взглянул на часы, – что тоже не проблема. Но прежде всего надо выяснить, куда отвезли Леону, – Флори поднялся, – давай запасемся провизией, – рассовав по карманам консервные банки, Саша сказал:

– Я едва выбрался из дворца. Я пришел на интервью к Альенде, но президента расстреляли почти на моих глазах. Я успел схватить пистолет, однако потерял сознание, – Саша решил пока не говорить Флори, кто он такой на самом деле.

– Это неважно, – напомнил себе Скорпион, – главное – спасти Лару, – Флори потрепал его по плечу.

– Молодец, что не растерялся. Пошли, – велел парень, – у нас много дел, – кинув в рюкзак пару бутылок водки, он махнул на служебную дверь.

– Надо выбираться дворами, не высовываясь на авениду, – Флори словно растворился в темноте.

– Будто он человек-невидимка, – Саша последовал за ним, – удачно я его встретил, – их шаги затихли в подвале.

Жестяное ведро полетело на камни. Прикорнувшая в углу немецкая овчарка, встрепенувшись от звона, недобро заворчала. До Иосифа донесся раздраженный голос.

– Все бесполезно, Клаус. Мерзавец молчал в Пунта-Аренасе, и будет молчать здесь, – избитое лицо обожгла ледяная вода, Иосиф жадно слизал капли с покрывшихся кровавой коркой губ.

– Сегодня двенадцатое сентября, – он старался следить за временем, – взяли меня десятого, а сегодня двенадцатое, – он хорошо помнил только трехчасовой полет в столицу Чили.

– На это время твари оставили меня в покое, – Иосиф нашел силы усмехнуться, – они устроили мне отдых, – полковник знал, что его привезли именно в Сантьяго. Ему завязали глаза, однако Иосиф слышал болтовню охранников Барбье и Рауффа. Как он и предполагал, в обслуге беглых нацистов подвизались арабы.

– Они не знают, кто я такой, – пришло в голову Иосифу, – они понятия не имеют, что я говорю по-арабски, – сам Рауфф тоже неплохо владел языком.

– Он меня не помнит, – облегченно выдохнул Иосиф, – со времен моего синайского плена прошло почти двадцать лет, – Иосиф велел себе не думать о случившемся на Синае.