Пюрвя Мендяев: Лжедмитрий, отец Лжедмитрия. Иоанн Грозный и нашествие калмыков на Русь

Тут Михалков, почувствовав, что дело серьезное и царь не расположен шутить, всем телом отпрянул в сторону от царя и низко кланяясь, сказал:

– Умоляю, прости царь. Это точно не моего ума дело. Бес меня попутал. Я же верный твой слуга.

– Ну-ка сгинь с глаз моих, не доводи до греха. Иди, занимайся своими делами – сказал царь строго и отослал от себя спальника в сильном гневе.

Михалков, часто кланяясь, выскочил из царской палаты. А вскоре туда вошел боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев, высокий статный мужчина, зрелого возраста, но невероятно крепкого телосложения.

– Здравствуй Никита Романович! – сказал царь, немного успокоившийся после вспышки гнева. – Как твоё здоровье, как дела?

– Здравствуй, государь – ответил Никита Романович Захарьин-Юрьев, поклонившись, царю. – Здоров, слава богу. Дела движутся. Ведем беседы с литовским послом уж третий день. Сегодня встретились с венецианским послом. Подробное донесение о переговорах составлено нами.

После этих слов боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев передал грамоты царю. Тот взял свитки и положил их на свой стол.

– Спасибо за отчеты – сказал царь. – Я прочитаю их позднее. А сейчас хочу поговорить о делах связанных с приездом к нам ойратского посла князя Нарана.

– Слушаю, государь – ответил боярин.

– Признайся мне боярин, что умираешь от любопытства, что это царь с таким почетом посла ойратского встретил? – спросил царь. – Ведь интересно тебе узнать, что задумал царь?

– Целый день только об этом думаю – признался боярин. – Но ничего понять не смог. На то ты и господин наш, чтобы мысли твои нам не всегда понятны были.

– Признаюсь тебе одному в том, что я затеял я великое, невиданное прежде дело, ибо верю, тебе и надеюсь на тебя, как на себя самого – сказал царь.

– Благодарю за доверие государь – ответил боярин с поклоном.

– Начну я свой рассказ об ойратском деле я издалека – сказал царь. – Видел я на день своего ангела вещий сон больше года назад. Явились мне в том сне отец мой и мать и показали мне будущее нашей державы. И увидел я, что после моей смерти на Русь обрушится невиданное прежде бедствие. Предадут бояре страну, и погибнет в ней вера и правда. Нападут на страну со всех сторон враги. Утонет всё в крови. Разрушена Русь будет, как во времена нашествие Батыя. Нельзя будет найти ни одного не разрушенного города, ни одной не разграбленной деревни в стране. Погибнут многие тысячи людей. Некому будет сеять хлеб, и обрабатывать землю. Самые плодородные земли зарастут бурьяном. Такое придет лихое время.

– Спаси нас бог! – воскликнул Никита Романович и трижды осенил себя крестным знаменьем.

– И увидев всё это бедствие, я и обратился во сне к отцу с матерью – сказал царь. – Подскажите мне, как спасти родину. Что я смогу сделать, чтобы остановить это великое бедствие? Грешен я, как человеку нет мне спасения и прощения за грехи мои. Но как царь я должен думать не о грехах своих и о своем спасении, но лишь о спасении отечества. И ответили мне мать и отец – не в силах человеческих отвратить это бедствие. И ты не помышляй о том, чтобы его отвратить. За грехи великие это кара небесная. Тогда я спросил. Неужели совсем погибнет Русь? И ответили мне тогда родители мои, поезжай в Трифонов монастырь и попроси совета у старца Матвея. Он подскажет, как спасти земли русскую от погибели.

– Так были мы больше года назад в том монастыре – сказал Никита Романович и посмотрел на царя с удивлением. – Вместе мы туда и ездили, государь.

– Верно, вместе мы там были, отправился я в тот монастырь чтобы втайне от всех встретиться со старцем Матвеем – сказал царь. – Встретились мы, расспрашивал я долго старца. Просил совета. Но старец был сильно не здоров. Только мычал нечто нечленораздельное мне в ответ. Так ничего я и не добился при первой нашей встрече от старца. Заночевал я в монастыре. А рано утром ко мне явился сам старец и сказал неожиданно ясно – откуда пришла погибель на Русь, оттуда придет и спасение. И больше ничего я от старца не услышал. Долго я думал потом, что значат его слова, но придумать ничего не мог. Так продолжалось почти год. Искал я ответа на слова старца и не находил. И вот пришёл год, наступил вновь мой день ангела. И вспомнил я утром о сне своем пророческом, и не было мне радостно в тот день. Но не оставил меня своею щедростью и заботой господь. Явил мне свою благодать.

– Свят, свят – снова перекрестился Никита Романович. – С нами бог!

– Настроение у меня было в тот день хуже некуда – сказал царь. – Не хотел я идти к людям, видеть никого не желал. Но и бояре видимо чувствовали, что побеспокоив меня, могут пострадать и никто меня не побеспокоил. И тогда велел я спальнику своему Михалкову, принести письма по коим следовало дать ответ иностранным владыкам в спальню. И там стал с ними разбираться. Одним из первых писем было письмо ойратских правителей с просьбой разрешить им торговать на территории России, рядом с их владениями. И просили они дать им привилегии в торговле мясом и лошадьми в одном из приграничных городов, который мной будет определен. Я громко прочитал прошение и зло сказал, что хочу отказать этим степным князьям в их просьбе. Нечего их пускать в пределы нашего государства и давать им всякие привилегии.