Аркадий Ужанов - Двадцать пять лет в окопах холодной войны

В другом случае я припарковался на одной из московских улиц. Подошел скучающий инспектор-капитан. Потребовал документы. Для начала он выразил неудовольствие нарушением сроков прохождения техосмотра. Инспектор настаивал на том, что, пройдя осмотр в мае прошлого года, в июне текущего я уже не имею право использовать автомобиль. Тут он явно перегибал палку. Ибо, на самом деле, техосмотр проходится один раз в календарном году, в сроки, которые растягиваются самой ГАИ чуть ли не до конца года. Затем капитан придрался к тому, что я стою под знаком, запрещающим стоянку по четным дням. При этом он упирал, что сегодня четный день недели. Это был явный шантаж, поскольку четность и нечетность дня определяется порядковым числом месяца. Капитан постукивал ножкой, похлопывал моими документами по ладони и спрашивал, что будем делать. Я аккуратненько выдернул из его рук свои документы, положил их в карман и сказал, что мы сейчас поедем к начальнику ГАИ. И пускай тот рассудит: если я не прав, то плачу любой штраф; если не прав капитан, то я добьюсь самого строгого взыскания для него за вымогательство. Инспектор, подумав, сказал, что начальника он уже сегодня видел и что встречаться с ним снова в его планы не входит. Я посоветовал ему быть осторожным в его поползновениях. На этом мы и расстались.

Следует заметить, что при всеобщей образованности советские люди были катастрофически безграмотны (да и сейчас также) в правовом отношении. Мало кто знал даже Конституцию СССР. Не говоря уж о положениях других руководящих документов, определяющих нашу гражданскую жизнь и служебную деятельность (я не имею в виду военных). Мы не знаем своих прав и не умели их отстаивать. Большинство из нас.

Как-то еду по загородному шоссе. Вечереет. Включаю наружное освещение. На ближайшем посту ГАИ останавливают:

– С вас «червончик!»

– За что?

– У Вас не горит передний габарит.

– Какой?

– Правый.

– Спасибо за подсказку. Я сейчас заменю лампочку. А насчет «червончика» я вынужден Вас разочаровать. «Червончика» не будет. В Правилах дорожного движения говорится о запрещении эксплуатации автомобиля с неработающим левым габаритом.

Инспектор пробормотал что-то вроде: «Все умные стали. Работать не с кем». После чего отпустил.

В следующий раз возвращаемся всем семейством с грибов по Киевскому шоссе в Москву. Перед Внуковым нас остановил сержантик и так игриво сказал, что я пьян и что в салоне все пьяные, включая детей. Физиономии у всех были красные. Но это и понятно: полдня в лесу, на осеннем солнышке и на ветру. Сержант сказал, что сейчас поедем на освидетельствование в медпункт аэропорта Внуково. Потом попытался занять водительское место, чего я сделать не дал, заявив, что ему право определения состояния водителей не дано, что этим занимаются медики. Что, пока они не вынесли решения, ему придется довольствоваться пассажирским сиденьем. Сели мы и поехали. При этом я сразу же развернул машину в сторону, обратную от медпункта. Сержант заерзал в кресле и стал интересоваться, куда мы едем. Я ответил, что на освидетельствование, которое может провести не только врач, но и командир дивизиона ГАИ, где он служит. Парень понял, что вляпался, вжался в сиденье и замолчал до конца поездки. Подъехали мы к зданию ГАИ, я взял его за руку и привел в кабинет командира. Предъявил подполковнику свои документы и рассказал, в чем суть вопроса. Подполковник наорал на сержантика, обещал содрать с него три шкуры. Он сказал, что тысячу раз объяснял своим подчиненным, как надо вести себя на дороге, предъявлять претензии водителям, имея для этого достаточно оснований. Затем он сказал, что «такой» человек, да еще на «такой» машине, да еще с семьей ездить пьяным не может. Машина по тем временам была, действительно, «такой» – новая «Волга» ГАЗ-24 черного цвета. Потом он выгнал сержантика из кабинета и обратился ко мне. Он сказал, что работать не с кем из-за низкого престижа и зарплаты в ГАИ, что идет к ним одна шушера, безграмотная и невоспитанная. Потом он попросил меня как офицер офицера не раздувать это дело, ограничившись сообщением ему. Обещал крепко наказать парня, в чем я смогу лично убедиться, проезжая здесь в следующий раз. Одновременно он вернул мне мое водительское удостоверение для беспрепятственного движения по Киевскому шоссе. Расстались мы с подполковником, довольные друг другом.

Из числа моих негативных сторон в офицерских характеристиках отмечены две.