Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том третий

Насадив большую форель на ветку вишни, король Филипп пристроил рыбу над костром.

– Видите, сеньор Корнель, – он отхлебнул вина из бурдюка, – здесь можно поговорить без посторонних ушей. После смерти Хуана губернатором Нижних Земель станет Алессандро Фарнезе, мой племянник, сын Маргариты Пармской. Он передаст Хуану, – король поискал слово, – снадобье. Вы будете рядом и удостоверитесь, что все идет гладко. Хуан вам доверяет.

– Полностью, – Петя налил себе вина, велев руке не дрожать. Холодные голубые глаза Филиппа напоминали воду в порожистой реке. Сняв рыбу с огня, король присыпал ее крупной солью.

– Вот и славно, сеньор Корнель. Значит, никто не задаст ненужных вопросов. Ешьте, – он кивнул, – здесь, – губы приоткрылись, обнажая острые клыки, – никаких снадобий нет.

– Прекрасно приготовлено, Ваше Величество, – Петя вдохнул запах дыма и свежей воды. «Вы мастер».

– Приезжайте к нам, сеньор Корнель, – радушно отозвался король. «В горах отличная охота. Мы загоним оленя и приготовим его на костре. Настоящая мужская трапеза».

– Я могу не вернуться из Нижних Земель, – Петя купался в тепле и запахе сосновой смолы. Птица настойчиво пела, словно пытаясь что-то сказать.

– Я спросил бы кукушку, сколько мне осталось жить, – усмехнулся он. «Или всего лишь до октября? Понятно, зачем я нужен Филиппу. Фарнезе он на плаху не положит. Ему будет на кого свалить смерть Хуана, если появятся подозрения».

Снизу зазвонил колокол. Петя отряхнул камзол от сосновых иголок. Пора было отправляться в Ватикан, на аудиенцию к папе Григорию.

В саду пахло цветами, шуршал гравий под ногами швейцарских гвардейцев. Охрана папы прогуливалась по дорожке в отдалении.

– Дорогой Пьетро, – папа погладил ухоженную бороду, – я занят реформой календаря и не способен уследить за всем сразу. Пусть король Филипп что хочет, то и делает в Нижних Землях. Главное для нас – вытравить оттуда протестантскую заразу.

– С отъездом де ла Марка из Голландии, – осторожно проговорил Петя, – у них не осталось военных лидеров. Нашим силам там ничто не противостоит. Даже гезы контролируются Вильгельмом Оранским.

– Штатгальтеру недолго осталось жить, – отмахнулся папа:

– Я послал бы вас его убить, Пьетро, но вы мне пока нужны. И потом, – Григорий рассмеялся, – если вы соберетесь убивать Вильгельма, то приберегите для себя пулю или кинжал. Мне рассказывали, что голландцы любят лить на спину пытаемым кипящий жир и вколачивать им гвозди под ногти.

– Я торговец и банкир, – заметил Петя, – а не наемный убийца.

– Не прибедняйтесь, – папа прислушался:

– Вы не поверите, но на рассвете здесь поют соловьи. Вокруг такая тишина, не верится, что ты в центре Рима. Мне рассказывали, Пьетро, – он подмигнул, – что вы лихо владеете не только пером, но и шпагой.

Петя что-то пробормотал.

– Однако я, – продолжил Григорий, – умею ценить верность. Верность, Пьетро, понимаете? – он поднял седоватую бровь. В карих глазах переливались смешливые огоньки.

– Как любой католик, я верен наместнику Господа нашего Иисуса Христа на земле и стражу ключей Святого Петра, – Петя глубоко поклонился: «Старая лиса, никогда не скажет прямо, что ему нужно, а сначала измотает намеками».

– Король Филипп кормил вас форелью, – усмехнулся Григорий. Петя чуть было не спросил: «Откуда вы знаете?», но вовремя закрыл рот.

– Я не так скуп, как Его Величество, – папа махнул в сторону накрытого в мраморной галерее стола. «Перекусим, Пьетро. Я старый человек, мне надо питаться вовремя»

– Ему семьдесят шесть, – Петя следовал за высоким, легким понтификом, – а ничего его не берет. Он может прожить еще два десятка лет. Он здоров, как бык, хоть и любит жаловаться на мнимые болезни».

Григорий оглядел стол:

– Как славно, артишоки! Знаете, Пьетро, – он рассмеялся, – я намереваюсь сжечь моего повара, он всегда готовит артишоки на еврейский манер. Вино с наших виноградников, прошлогоднее, отличного урожая. Я знаю, что вы любите белое.

Играющее золотистыми искорками вино пахло фруктами и солнечным днем. Петя зажмурил глаза от удовольствия. Артишоки, жареные в оливковом масле, хрустели на зубах.

– Никаких специй, Пьетро, – понтифик вытер губы салфеткой, – только соль. Дело в самих артишоках. Их собирают с февраля по апрель у Чивитавеккьи, на побережье, откуда вы и отправитесь в Ирландию…

Григорий сложил на столе бледные, мягкие руки.

– Кстати о верности. Сколько вам заплатил король Филипп?