Екатерина Люмьер - Хрупкость

– С тобой куда угодно, – ответил де ла Круа.

И тогда начался их первый заход. Если еда оставалась в течение нескольких часов, то первые две пинты пива они приговорили за двадцать минут. Потом Чарльз заказал ещё, а потом вовсе потянул Аньеля с ним танцевать под средневековую музыку. Они разделись до рубашек и брюк, ведь в пабе было так жарко и много людей. Гэлбрейт увёл его в круг танцующих, который двигался так, словно внутри обычного исландского паба происходил настоящий колдовской праздник.

Аньель чувствовал, как приятно кружится его голова. Они танцевали и смеялись, и на мгновение он почувствовал, что хочет остаться в этом моменте как можно дольше. Де ла Круа посмотрел на соседа и вдруг отметил, как тот красив сегодня. Эта мысль смутила его, а на щеках выступил легкий румянец. Отчего-то он вспомнил свой первый и единственный поцелуй с Виктором и от этих мыслей ему стало жарко. А потом их развели на две разные стороны толпы друг напротив друга. И начался танец. Совсем другой танец, напоминавший по стилю времена Тюдоров, хотя под такую музыку танцевали более спешно, меняли партнёров и смеялись. Много смеялись.

Так прошло несколько часов. Когда они приговорили по шестой пинте и большинство отправились на соседнее кладбище призывать духов, когда в пабе почти никого не осталось и весь праздник высыпал на улицу, они сидели, стараясь отдышаться.

– Это было хорошо.

Чарльз был весь взмокший, но донельзя довольный.

– Это было отлично! – воскликнул Аньель. – Я еще никогда не чувствовал себя так… свободно.

Он широко улыбнулся, глядя на Чарльза.

– Я рад, что тебе так понравилось.

Чарльз глубоко вздохнул, обмахиваясь ладонью. Гэлбрейт повернул голову, смотря на Аньеля.

– Не думал, что ты можешь быть ещё красивее.

Аньель звонко рассмеялся.

– Я весь взмок и, наверное, выгляжу ужасно. А вот ты совершенно очарователен.

Чарльз протянул руку и погладил Аньеля по щеке.

– Ты правда так считаешь?

– Да, – выдохнул он. – Честное слово.

Некоторое время Чарльз сомневался, но потом просто приблизился и поцеловал де ла Круа. На мгновение Аньель опешил, но не отпрянул. В голове промелькнула мысль, что именно так все и должно быть. Однако это был не первый поцелуй для Чарльза, который ничего кроме литературы и языков в юности не видел. Даже несмотря на то, что целовал он не слишком умело, Гэлбрейт делал это с чистым желанием и чувством.

– А ты полон сюрпризов, Чарльз Гэлбрейт, – отстраняясь произнес Аньель.

Чарльз опустил глаза и вздохнул.

– Извини, если что не так. Я тебе и так и эдак намекал последний месяц…

– Моя голова была занята совершенно не тем, – удрученно произнес де ла Круа.

– Да я уж понял. – Чарльз усмехнулся и закурил.

– Но я рад, что ты сделал это. – Аньель наклонил голову и улыбнулся.

– И что ты об этом думаешь? – спросил Чарльз с надеждой в голосе.

Он не ответил, а лишь привлек к себе Гэлбрейта для нового поцелуя. Обняв Аньеля одной рукой за талию, Чарльз с удовольствием ответил на поцелуй, прижав юношу к себе. Они вернулись в общежитие за полночь, а потому пришлось лезть через окно на второй этаж. Пусть это и было опасно, они, сразу же смеясь завалились на кровать.

Аньель закрыл глаза и уткнулся носом в плечо Чарльза. Он готов был уже уснуть, чувствуя, как приятная нега растекается по всему телу, но в следующий момент он услышал нечто, что заставило его резко сесть. Шум, казалось, исходил из угла комнаты и больше всего походил на звук мела, пишущего по доске.

– Что это? – спросил он настороженно.

– А? – удивлённо спросил Чарльз. – Не знаю, не слышу ничего. Спи. – Он погладил Аньеля по волосам. – Мы с тобой слишком пьяны.

– Этот шум, – медленно произнес он, осторожно вставая с кровати. – Я клянусь, что что-то слышал.

– Шум? Может быть, мыши? Я слышал, тут иногда бывают. – Чарльз сел и зажёг лампу.

– Да, наверное, мыши, – гулко отозвался Аньель, возвращаясь в кровать. На душе у него было неспокойно.

– В тебе шесть пинт эля, Аньель, – сказал Чарльз, обнимая его за талию. – Давай спать. Благо, что завтра выходной.

День, когда он должен будет написать Виктору, что произошло этой ночью. Такая малость, но, возможно, важная.

На следующий день Аньель проснулся рано. Чарльз еще спал, а поэтому он постарался подняться как можно тише. Вечерний случай никак не шёл у него из головы. Вероятней всего, его сосед был прав, и это были мыши, но что, если он опять начал слышать что-то? Шум, который он слышал раньше, совсем стих в последние месяцы, и он был готов забыть о нем, как о страшном сне. Старые опасения вновь всколыхнули его душу. Он чувствовал, как сильно забилось его сердце при мысли об этом. Подойдя к умывальнику, Аньель набрал воды и тщательно умылся. Подняв голову, он задумчиво принялся рассматривать свое отражение. Из зеркала на него посмотрело красивое худое лицо, обрамленное рыжими кудрями. В голубых глазах застыло волнение. Аньель провел рукой по щеке, касаясь тонко очерченного носа и линии губ. Его отражение выглядело в точности так, как и всегда.