Клабунд - Борджиа

Родриго Борджиа обогнул Торре ди Нона и Монт Джордано, где жила Адриана Орсини.

Нужно защитить Ванноццу от Орсини, но также и от Маргана, Фалле, Савелли, Цезарини, Барберини.

Для нее должны существовать только Борджиа, большие и маленькие. Она сама существовала только для того, чтобы плодить Борджиа. Борджиа должны быть сильными и многочисленными. Только они способны вознести Рим на небесную высоту. Кроме него, Родриго Борджиа, родоначальника Борджиа и создателя нового клана, появились уже с помощью Бога в этой жизни Хуан, Чезаре и Лукреция Борджиа, избранники, которым предназначалось повелевать всеми человеческими и животными существами, управлять ими с великодушием, смелостью, толковостью, красотой, но также и с непреклонной строгостью и твердостью при непослушании или сопротивлении.

Против Бога и Борджиа никто не может устоять. Хуан! Чезаре! Лукреция! Вы будете знаменосцами Борджиа!

Для вас, для могущества Борджиа, я создавал все мое богатство и дрался за него, и копил. Валенсия и Карфаген ― это мои епископства и они посылают мне дань, так же как и 100 аббатств Испании и Италии. Почему я добивался должности вице-канцлера? Чтобы каждый год иметь возможность собирать десятки тысяч золотых гульденов для вас.

«Десятки тысяч золотых гульденов», ― пробормотал он и протянул шляпу для подаяния перед Санта Мария дель Пополо.

Потом он зашел в трактир ― в один из тех трактиров, которыми раньше владела Ванноцца (12).

Он выпил несколько кубков Барберино и начал горланить:

– Ванноцца ― это шлюха. За счет чего она живет, а? За счет распутства с ним, ― и он сплюнул три раза, ― так называемым кардиналом Родриго Борджиа, этим, да простит меня Бог, проклятым испанским интриганом. Это плохо кончится ― и для него, и для нее. Почему ее достойный глубокого уважения супруг, Синьор Джорджио ди Кроче, не всадит ему кинжал между ребрами? ― Родриго Борджиа вытащил свой кинжал из-под лохмотьев и стал им размахивать.

– Если я его, ― он снова сплюнул, ― этого Борджиа, когда-нибудь встречу, то я укорочу ему немного кишки вот этим инструментом. Парень должен меня остерегаться…

Со всех сторон в трактире послышалось:

– Тсс! Тсс! Тсс!

Но он продолжал кричать так громко, что было слышно на улице.

– Пусть все слышат, ― кричал он, ― что кардинал Родриго Борджиа ― это оборванец, а Ванноцца ― продажная шлюха! Пусть все слышат! Вы думаете, она обманывает своего достойного глубокого уважения супруга только с этим Борджиа? Как бы не так! Там есть еще испанские сеньоры Хуан Лопес, Марадес и Таранца, которые крутятся вокруг нее! Ха-ха, крутятся!.. И еще многие из благородных семей ― Барберини, Чезарини, Орсини, Торкари ― тоже могли посеять мужской побег, который, может быть, уже пустил в ней корни…

– Ну, это уже слишком, ты клеветник! ― закричал огромный хозяин таверны. ― Своим отвратительным рычанием ты позоришь меня и мое добропорядочное заведение перед всеми достойными уважения гражданами. Какое мне дело до Ванноццы и кардинала Борджиа? Пошел вон!

И он схватил Родриго Борджиа поперек тела и выбросил его наружу на мостовую, где тот оставался лежать несколько секунд, как мертвый, потом поднялся и, прихрамывая, побрел прочь и только пройдя несколько улиц он снова обрел свою обычную неторопливую походку.

Растолстевший с годами Родриго Борджиа занимал должность вице-канцлера при пяти папах.

Его невозможно было с нее сместить.

Он сидел, как утка на гнезде, он высиживал будущее Борджиа, он сидел и выжидал.

Гуманист Пий II, пытавшийся посланиями обратить султана Мохаммеда в христианство, умер. Хе-хе…

Тщеславный Павел II, который мало смыслил в латыни, собирал монеты и картины, чтобы не отстать от Медичи, умер. Хи-хи…

Вспыльчивый Сикст IV построил Сикстинскую капеллу, воевал с Флоренцией и Медичи, но не победил их, умер. О-хо-хо!..

Родриго Борджиа размышлял. Сикст IV мало уделял внимания церковной стороне Папства. Он больше занимался политикой.

Этот Иннокентий VIII, ха-ха, конечно, не будет жить вечно! Жалкая, трусливая собачонка, но он показал, как нужно вести дела. Он дарует отпущение грехов и прощение даже за убийства за соответствующую плату.

И он умирает.

Родриго стоит у его смертного ложа и чувствует, что его время пришло.

Он закрыл Папе глаза.

После этого Родриго широко расправил плечи и вышел из комнаты, где лежал умерший. Всем вдруг показалось, что он внезапно вырос. Его глаза сверкали победным огнем.