Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой

– Я сейчас приду, милая, – сердце все равно часто забилось.

– У Элишевы все будет в порядке, – в который раз сказал он себе, – она молодая девушка, ей двадцать один год. В кибуце опытные врачи. Незачем ее везти в Хадассу, это опасно в ее состоянии, – мадам Симона откашлялась:

– Вроде у Элишевы все началось, – сказала заведующая, – Эмиль ко мне прибегал. Но вы знаете, что это дело не быстрое, – Гольдберг протер очки полой белого халата.

– Бывает и быстрое, – отозвался он, – надеюсь, что я успею проскочить выезд на шоссе до вечерней пробки. Передайте ей, что я в пути, мадам Симона, – сзади застучали каблуки, он обернулся. Темные, с едва заметной сединой, волосы Анны падали ей на плечи. Доктор Леви комкала беретку.

– Она плакала, – понял Гольдберг, – но что могло случиться… – Анна попыталась что-то сказать, слезы встали комком в горле.

– Дядя Эмиль, – прошептала женщина, – у Лиоры плохие анализы, ее переводят в онкологическое отделение. Врачи считают, что у нее рак, – Анна разрыдалась, уткнувшись лицом в его плечо.

Пластиковая колыбелька на колесиках стояла рядом с просторным столом в кабинете главного врача. Разложив блокнот, Гольдберг покосился на третьего внука. Клеенчатая бирка на колыбельке сообщала: «Мальчик Судаков». Дальше шли рост и вес. Эмиль почувствовал гордость за дочь.

– Она отлично справилась. Виллем тоже получился больше четырех килограмм весом, но Аннет гораздо выше Элишевы, – он оставил дочь в послеродовой палате.

– Не волнуйся, – ласково сказал Эмиль, – парня я заберу. Отдохни, милая, – Элишева изнеможенно улыбалась, – ты большая молодец, – подоконник палаты успели заставить вазами и банками с пышными букетами цветов. Самая большая охапка роз возвышалась на тумбочке

.

– Это Эмиль принес, – сонно сказала Элишева, – папочка, извини, маленький дремлет и я тоже… – Гольдберг аккуратно вынул ребенка из ее рук.

– И ты поспи, – внук безмятежно сопел, – он сейчас будет набираться сил, – мальчик получился рыжеволосым.

– Глаза у него, наверное, будут серые, – решил Эмиль, – он напоминает покойного Авраама, – Гольдберг внезапно понадеялся на чудо.

– Авраам бежал из тюрьмы и пришел на обрезание Моше, – вспомнил он, – что, если Иосиф отыщет парня и он появится здесь именно к обрезанию… – ему хотелось счастья для дочери и нового внука.

– Нельзя такого говорить, – вздохнул Гольдберг, – но оставь Моше гет, Элишева могла бы выйти замуж. У мальчика появился бы отец. Ей двадцать один год, а теперь она рискует навсегда остаться одинокой, – новорожденный даже во сне упрямо морщил высокий лоб. Из всех внуков Гольдберга пока напоминал только Эммануил.

– Потому что Роза единственная похожа на меня, – ласково подумал он, – парень может заодно надеть и очки, – Эмиль неожиданно ловко перебрался через подоконник. В госпитале не курили. Главный врач, сейчас пребывающий на армейских сборах, возвел рядом с беленой стеной удобную скамеечку.

– Если мальчик заплачет, я услышу, – Гольдберг зажег сигарету, – хотя зачем ему плакать? По лицу видно, что он спокойный парень, – он попытался вспомнить принятых им младенцев.

– Бесполезно, – весело понял Эмиль, – счет идет на тысячи. Роза пишет, что Эммануил крикливый и бойкий. Ребенокм она и сама была такой, ничего удивительного, – он велел себе вернуться к работе. В блокноте Эмиль начертил, как он выражался на военный манер, схему будущих действий.

– Во-первых, успокойся, – сказал он Анне в госпитальной курилке, – мне надо ехать в Кирьят Анавим, Элишева рожает, – женщина пробормотала:

– Извините. Мне неловко, это не ваши заботы… – Гольдберг покачал головой.

– Я врач и любой больной – мои заботы. Успокойся, – повторил он, – побудь с малышкой. Объясни, что ее переводят в другое отделение для обследования. Потом возвращайся на работу, – Анна послушно кивала, – тебе надо отвлечь голову. Завтра я поговорю с педиатрами и онкологами, – Гольдберг коснулся ее руки, – даже если диагноз подтвердится, есть облучение и химиотерапия, есть пересадка костного мозга. Ты сможешь стать донором, – Эмиль замялся, – или отец Лиоры… – Анна хотела что-то сказать, но закашлялась дымом.

– Он не израильтянин. Это была случайная встреча. Я не знаю, где он сейчас, – Анна не могла сказать Гольдбергу правду:

– Я оттолкнула Джо, солгав о Лиоре, – женщина боролась со слезами, – потом все думали, что он погиб в СССР, а сейчас он может вернуться. Но ведь он женат, – об этом ей сказал Гольдберг, – зачем ему внебрачный ребенок? И все тайное может стать явным, тогда Лиору объявят мамзером. Но если мой костный мозг не подойдет и я ничего не скажу Джо, то Лиора может умереть, – в ее руке оказался носовой платок.