Александр Ласкин - Ангел, летящий на велосипеде

«Почему Вы картавите?», - однажды спросил у нее сын Лютика. Очень уж ему хотелось, чтобы та перестала притворяться и заговорила своим голосом.

Скорее всего, Лютик почувствовала, что суд заодно с Арсением Федоровичем. Можно даже сказать, просто одно - будто между ними совершенно нет разницы.

Она уже настроила себя на долгие препирательства, медленное течение дела, как вдруг оказалось, что это - все. Судьи сложили претензии сторон и нашли золотую середину. Этой несложной математической операцией тяжба благополучно завершилась.

Маленький Арсений оставался с матерью, а отец получал право видеть сына два раза в неделю.

Казалось, можно успокоиться и начать что-то планировать.

«Я не стала ждать, - рассказывала Лютик, - чтобы он апеллировал, уехала сначала в Сестрорецк, забрав сына, а потом, собравшись солидно, в Феодосию, откуда намеревалась проехать в Коктебель и прожить там, пока хватит денег».

Впрочем, «все вышло иначе».

Ну конечно же иначе! По-другому с ней просто не могло быть.

О том, что Арсений Федорович пишет роман, первыми узнали слушатели Филармонии.

Много раз они наблюдали, как он что-то яростно строчит в тетрадь.

Вместо того чтобы действовать через журналы, романист являлся к читателю сам. Так он анонсировал будущее произведение: вот он я, автор романа «Последние», тружусь, не покладая рук.

Саморекламой дело не ограничилось. Новое занятие потребовало сменить обстановку. Прикупить кое-какой мебели, пару мраморных бюстов, хорошего фарфора и бронзы.

Помимо прочего, был приобретен стол таких необъятных размеров, что на нем размещались все пять экземпляров рукописи.

Арсений Федорович находил пример не среди героев своей коллекции, а в куда более отдаленных эпохах. В те времена занятие сочинительством предполагало наличие соответствующего интерьера. Даже литераторы, сочувствующие народу, не ограничивались самым необходимым.

Нет более решительного способа перечеркнуть свою жизнь, как превратить ее в сотни неудобочитаемых страниц.

Редкая птица долетит до середины Днепра!

Когда после нескольких десятилетий работы автор собрался ставить точку, рядом не было не только читателей, но и близких людей. Оказывается, сочиняя этот роман, он растерял всех.

Под пером Арсения Федоровича пережитое им теряло краски и превращалось в схему. Сам Харон не перевез столько людей в царство мертвых, сколько этот плодовитый автор.

«Неизвестный без всяких усилий перемахнул на эстраду… - описывает он вечер, на который собрался «весь цвет». - Неизвестный выпрямился на эстраде во весь рост. На его красивом лице быстро сменялись выражения удивления, презрения, гнева… Затем он рассмеялся и направился за кулисы».

Близость Арсения Федоровича к поэтам и писателям очень относительная. Слишком большая дистанция их разделяла. Совсем не все ему удавалось разглядеть и даже услышать.

Присочинить у него не хватало смелости, а личные наблюдения сводились к тому, что Мандельштама друзья звали Оськой, а у Маяковского была не рука, а ручища.

Из всех героев Лютик получилась наиболее узнаваемой. Тут сходство не ограничилось ростом или прозвищем. Уж насколько автор туг на ухо, а запомнил несколько ее фраз.

Только его жена могла назвать манеру чтения Маяковского «крикостихами Заратустры». Или так ответить на вопрос о будущем ребенке: «Готовлюсь к встрече гостя. Жду его со страхом и надеждой».

Конечно, отдельные черточки не меняют диагноза. Арсений Федорович не только плохо видит и слышит, но многого просто не понимает.

К тому же, как все профессиональные жалобщики, автор мыслит уж слишком глобально. Не только свои, но и чужие недостатки он готов списать на прошлый режим:

«Да, растленный старый мир не умирал. Он, как смертоносный грибок, тлетворным ядом отравлял новые поросли…»

Это мы не выдержали и заглянули на последнюю страницу.

Так оно и есть: там, как в конце задачника, находится исчерпывающий ответ.

Порой отдельные косвенные свидетельства могут сказать больше, чем целый роман.

Вот, к примеру, несколько сказок, написанных для сына. В них рассказывалось о каких-то «фигах в колодце» и прорастающих в желудке вишневых косточках.

Почему человек придумывает страшилки?

Потому, что хочет пожаловаться?

Хочет избавиться от самых страшных своих снов?

Конечно, для жалоб у Арсения Федоровича есть все основания.