Галина Вервейко - Кшесинская и Романовы. Жизнь в изгнании. Документальная повесть-роман

«Но всё-таки нужно обратиться к кому-то в поисках защиты», – подумала Матильда. Она вспомнила про адвоката Николая Платоновича Карабчевского, который был в хороших отношениях с Керенским.

Керенский Александр Фёдорович был на девять лет младше Кшесинской. Он был юристом и русским политическим деятелем. Когда Александр Фёдорович был присяжным поверенным, то прославился защитой политических подсудимых. После Февральской революции Александр Фёдорович совмещал посты заместителя председателя Временного Комитета Думы (предшественника Временного правительства) и заместителя председателя Петроградского Совета.

Кшесинская вспомнила, что когда давали спектакль в адвокатском доме, то Карабчевский сам предлагал Кшесинской свою помощь:

– Убейте кого-нибудь, я буду вас защищать, и вас оправдают, – заявил известный в Петербурге адвокат балерине.

И Кшесинская подумала, что, хоть она никого не убивала, но, кажется, настал момент, когда ей была просто необходима его защита: Кшесинская находилась в очень трудном положении.

«Я позвонила Карабчевскому по телефону в полной уверенности, что он мне поможет и замолвит за меня слово у Керенского, чтобы меня оградить от неприятностей. Но результат получился совершенно неожиданный», – продолжала вспоминать балерина.

Николай Платонович ответил:

– Вы же понимаете, Матильда Феликсовна, что Вы – Кшесинская, а за Кшесинскую в такое время хлопотать неудобно…

Дальше он продолжал в таком же духе. Но танцовщица слушать его не стала, резко повесив трубку… «Да, верно говорит пословица: друзья познаются в беде…» – подумала она.

Но ничего, выручали другие люди – преданные ей. Вскоре, на счастье Кшесинской, к ней заехал Крымов Владимир Пименович, который издавал известный журнал «Столица и усадьба. Журнал красивой жизни», и был его редактором. Его очень ценила Матильда Феликсовна, как умного и талантливого писателя и журналиста. Журнал выходил в Петербурге в 1913—1917 годы. В нём регулярно помещались фотографии интерьеров особняка Кшесинской на Большой Дворянской улице. Крымов был, в отличие от таких, как Карабчевский, искренним человеком с непоколебимыми воззрениями, которые не изменились и после переворота. Он часто бывал раньше в доме Кшесинской и был знаком с Великим Князем Андреем Владимировичем. Андрей его тоже ценил и уважал за его ясный ум и доброе отношение к ним. Владимир Пименович, узнав от Матильды, в каком она находится положении, сказал:

– Так, Матильда Феликсовна, берите ручку и пишите сейчас же письмо Керенскому! Я буду диктовать…

Написав письмо, они тут же поехали в Министерство Юстиции(с марта по май 1917 года А. Ф. Керенский был министром юстиции, а также военным и морским министром) и отдали конверт, указав в нём адрес нахождения в данный момент Кшесинской и номер телефона. Как только они вернулись домой, тут же прозвенел звонок. Матильда Феликсовна подняла трубку телефона. Это говорил сам Керенский. Он был очень любезен с балериной и обещал оградить её от всяких неприятностей. Дал номер своего телефона, чтобы Кшесинская звонила немедленно лично ему, в любое время дня и ночи, если нужна будет его помощь. Такое отношение Керенского к ней глубоко тронуло Матильду Феликсовну: ведь она его лично не знала и никогда в глаза не видела, он её – тоже. После разговора с Карабчевским это особенно обрадовало танцовщицу. И она почувствовала, что у неё есть поддержка, и всё не так страшно. Появилась какая-то почва под ногами.

Михаила Александровича Стаховича, большого друга и поклонника балерины, который в былые времена не пропускал ни одного её спектакля в Мариинском театре, назначили от Временного Правительства Финляндским генерал-губернатором. В годы Первой мировой войны, с 1914 до самого её окончания в 1918 году, он был также уполномоченным от Красного Креста на Юго-Западном фронте. В 1915 году Михаил Александрович был избран от Государственного Совета членом особого совещания по обороне и входил в состав Прогрессивного блока. Стахович заехал к Матильде Феликсовне и спросил, чем он может помочь, чтобы облегчить её положение. Его забота, конечно, была приятна Кшесинской.

Ещё одним верным другом оказался Александр Дмитриевич Викторов из Красного Креста, с которым они ездили на фронт раздавать подарки солдатам. Его Кшесинская попросила привезти свой саквояж с драгоценностями из квартиры артиста Юрьева. Ей очень хотелось дать ему ещё одно поручение: принести спрятанную там последнюю фотографию Ники (Николая Второго) с его подписью. Когда Матильда покидала свой дом, то взяла её с собой, но, уходя от Юрьева, положила фото в какой-то иллюстрированный журнал, который лежал в его квартире на столе. Она думала, что во время обыска там её не станут искать. Сама же она боялась брать карточку с собой, так как это было очень опасно: ведь подпись Царя была предназначена именно ей. Викторова она тоже боялась подвести, и поэтому ничего ему не сказала про фото. Кшесинская с волнением ждала возвращения Александра. Он вернулся с каким-то солдатом, который нёс её саквояж. Солдат ничего не знал о том, что находится в нём. А Викторов счёл, что так будет безопаснее, если нести его будет простой солдат, на которого никто не обратит внимания, к тому же, ему тяжело стало нести саквояж. Солдат был совсем незнакомый – встречный, а Викторов Александр тоже носил военную форму, похожую на солдатскую, и он принял его за своего. Так благополучно был доставлен саквояж с драгоценностями балерине.