Сара Уотерс - Близость

– Берут за хвосты и просовывают, я вижу их белые руки в темноте. Одну за другой, одну за другой на пол бросают…

Не поговорю ли я с мисс Хэксби, чтоб крыс убрали?

Да, непременно, пообещала я, чтобы только успокоить женщину, после чего сразу покинула камеру. Однако следующая арестантка, которую я посетила, тоже показалась мне душевнобольной, и даже третью – проститутку по имени Джарвис – я поначалу приняла за слабоумную, ибо все время, пока мы разговаривали, она беспокойно переминалась с ноги на ногу, вся как-то дергалась и в глаза мне не смотрела, хотя и безостановочно скользила своим тусклым взглядом по моему платью и прическе. Наконец, словно не выдержав, она раздраженно выпалила: да как я могу одеваться столь невзрачно? Да мое унылое платье ничем не лучше, чем у надзирательниц! Как будто недостаточно того, что им здесь приходится одеваться черт-те во что! Она бы и под страхом смерти не надела платье вроде моего, живи она на воле и имей возможность наряжаться по своему вкусу!

– А как бы вы оделись на моем месте? – спросила я.

Ответ последовал незамедлительно:

– Платье из шамберийского газа, выдровая пелерина и соломенная шляпка с лилиями.

А обувь?

– Шелковые туфельки с лентами по колено!

Но это же наряд для званого вечера или бала, мягко возразила я. Не заявится же она в таком наряде в Миллбанк, верно?

Очень даже заявится! Чтобы покрасоваться перед Хой, и О’Дауд, и Гриффитс, и Уиллер, и Бэнкс, и миссис Притти, и мисс Ридли! Еще как заявится!

Под конец Джарвис так распалилась, что я несколько встревожилась. Должно быть, помыслилось мне, она каждую ночь лежит в камере, рисуя в воображении свое роскошное платье, взволнованно обдумывая все рюшечки и оборочки на нем.

Однако, когда я уже собралась подойти к решетке и позвать надзирательницу, Джарвис резво подскочила ко мне, очень близко. Взгляд у нее теперь прояснился – и приобрел весьма хитрое выражение.

– А мы с вами мило поболтали, правда, мисс?

Да, кивнула я и снова двинулась к решетке. Джарвис шагнула вплотную и быстро заговорила:

– А куда вы дальше направитесь? Не в блок ли «B», часом? Потому что если туда – ах, не будете ли вы столь добры передать записочку моей подруге Эмме Уайт? – Она протянула руку к моему карману, где лежали блокнот и карандаш, и просительно сказала: – Просто листочек из блокнота, а? Вы единым мигом просунете записку Уайт сквозь решетку – и все дела. Да хоть пол-листочка!.. Она моя кузина, мисс, клянусь! Спросите любую надзирательницу!

Я уже отступила от нее, а теперь отстранила настойчивую руку.

– Записку? – ошеломленно переспросила я.

Но ей же прекрасно известно, что я не вправе передавать никакие послания! Что подумает обо мне мисс Хэксби, если я нарушу запрет? И что мисс Хэксби подумает о ней, если проведает, что она обращалась ко мне с подобной просьбой? Джарвис немного попятилась, но продолжала гнуть свое: да ничего с мисс Хэксби не сделается, если Уайт узнает, что ее подруга Джейн помнит о ней!

– Вы уж извините, что я попросила вас блокнотик попортить, – продолжала она. – Но если не записку, так просто словечко вы ведь можете передать, правда, мисс? Просто шепнуть Уайт, что ее подружка Джейн Джарвис думает о ней и хочет, чтоб она это знала, а?

Я помотала головой и постучала по решетке, призывая миссис Джелф выпустить меня.

– Вы знаете, что просить о таком нельзя, – сказала я. – Прекрасно знаете, но все же просите, и мне очень жаль, что вы так поступаете.

Взгляд Джарвис из хитрого мгновенно стал угрюмым; она отвернулась и обхватила себя руками.

– Да чтоб тебя черти драли! – отчетливо проговорила она – впрочем, не настолько отчетливо, чтобы надзирательница расслышала сквозь скрип песка под своими тяжелыми форменными башмаками.

Удивительно, но ругательство ничуть меня не задело. Я, конечно, моргнула от неожиданности, но потом устремила на арестантку неподвижный спокойный взгляд, заметив который она злобно нахмурилась. В следующую минуту подошла надзирательница.

– Давай-ка берись за шитье, – мягко промолвила она, выпустив меня из камеры и заперев решетку.

После некоторого колебания Джарвис перетащила стул на прежнее место и взялась за работу. Теперь она казалась не угрюмой и не злобной, а просто несчастной и больной – как Доус.

Было слышно, что молодые помощницы миссис Брэдли все еще работают в камерах блока «E», но я спустилась в блок первого разряда и зашагала по коридору в сопровождении мисс Маннинг. Разглядывая обитательниц камер, я вдруг поймала себя на том, что гадаю, кому же из них Джарвис хотела передать весточку. Наконец я спросила самым спокойным тоном: