Сергей Горбатых - Кровавый раскол

– Бред это всё, Мустафа! Полный бред! – вышел из себя Владимир, – при чём здесь профсоюз? Тебе кто деньги платит, а?

– Барин, начну мести, так придут профсоюзы. Он здоровые такие, как раньше городовые были и морду Мустафе набъют. Рёбра поломают… Нет нельзя…

Владимир глубоко вздохнул.

На Невском, греясь на солнышке, сидели и лежали солдаты. Многие в исподнем белье. Курили огромные самокрутки из вонючего крепкого табак, грызли семечки и громко выплёвывали шелуху. На него, офицера, смотрели с презрением или безразличием. Никто не вставал, не отдавал честь…

«Боже мой, это же полное разложение армии! Это же не защитники России, а маргинальные элементы! Права тётушка, что выпало нам жить в Великую Смуту! Чем только она закончится?» – его охватило сильное раздражение.

Головинский остановил лихача.

– На Васильевский остров! – выдохнул он ямщику.

– Ваше благородие, а цену почему не спрашиваете? Я может с вас дорого возьму? – поинтересовался круглолицый гладко выбритый возница.

– Я тебе сказал: Васильевский остров! Гони! Не медли! – громко приказал Головинский.

Ямщик не ответил. Только щёлкнул кнутом, и молодой жеребец рванул вперёд.

В доме у Виктории царила странна обстановка: мебель – в парусиновых чехлах, паркет застлан кусками мешковины…

– Я уезжаю к маме, любимый! – коротко объяснила Виктория. – Булочную два дня назад разграбили полностью. Вынесли всё. Даже пустые рваные мешки. Не могу больше! Не могу! – она разрыдалась.

– Прости, Виктория! Я не вовремя. Могу ли я тебе в чём-то помочь? – Головинский обнял жкншину.

– Не надо… Ты мне только душу и сердце разрываешь. Иди… Стеша, проводи…

– Виктория, а когда ты думаешь вернуться?

– Я не знаю. Ничего не хочу знать, никого не хочу видеть. Уходи!

– Хорошенький приёмчик мне оказали! Как ушатом ледяной воды окатили! За что? – недоумевал Владимир, спускаясь вниз по лестнице.

– Вы на неё вниамания не обращайте, Владимир Юрич! У барыньки в голове помутнение случилось! Бывает так! – объяснила Стеша – высокая молодая, лет двадцати трёх девушка, с хорошей фигурой и длинной косой до пояса.

– Да как-то нехорошо получилось! Чувствую себя почему-то виноватым, – не зная зачем, признался Головинский горничной.

– Так какя же ваша вина, Владимир Юрич? Помутнение у Виктории случилось. – Вновь повторила Стеша и очень внимательно посмотрела своими серыми большими глазами на Головинского.

Этот взгляд его почему-то его смутил. Владимир почувствовал, как краснеет.

– А вы, Владимир Юрич, заходите! В гости ко мне. Я ведь в этом доме на хозяйстве остаюсь. Страшно-то одной! – Стеша засмеялась.

У Головинского от этого смеха, неожиданно, что-то дрогнуло в груди и он почувствовал, как краснеет.

– Я вам сурьёзно говорю, Владимир Юрич! Я очень буду рада, если вы наведаетесь.

– Спасибо, Стеша! До свидания! – Головинский козырнул и вышел на улицу.

Головинский широко шагал по Невскому. Под ногами противно шуршала семечная шелуха.

«Какая мерзость! Столицу империи превратили в настоящую помойку. Не метётся, не моется. Временное правительство! Петроградский совет рабочих и солдатских! Крысы, вылезшие из щелей…»– думал он раздражённо.

Кто-то, обгоняя, больно зацепил его плечом и молча прошёл мимо.

– Ну это уже настоящее скотство! – рассверепел Владимир и нагнал длинного худого верзилу в офицерской шинели без погон, который ссутулившись, почти бегом, двигался по тротуару.

– Стоять! Я сказал стоять! – закричал он ему.

Верзила обернулся. Небритое худое лицо, длинный нос, густые брови…

– Сухарецкий?! Сухарь!!! – удивлённо воскликнул Головинский.

Верзила внимательно смотрел на него.

– Головинский? Ты? – сильно удивился он.

– Я! А ты думал кто?

Это был Андрей Сухарецкий его товарищ по Первому кадетскому корпусу.

Они обнялись.

– Андрей, а ты почему в таком странном виде? В офицерской шинели, без погон. С какой-то котомкой за плечами? Рысью мчишься по Невскому- поинтересовался Владимир.

– Это, Головинский, очень длинная история. Нет желания её рассказывать сейчас, здесь, на улице. – Резко ответил Сухарь.

– Так зачем на улице? Пойдём в ресторан! Пообедаем! Поговорим! – предложил Владимир.

– В ресторан? Пообедать? – у Сухарецкого задвигался огромный кадык. Было видно, что он проглотил слюну. – Чего-нибудь съесть мне очень хочется, но увы финансовыми средствами не располагаю.

– Так твои финансовые средства и не нужны! Я приглашаю, Андрей! – принялся уговаривать Головинский.