Сергей Горбатых - По прозвищу Демон

Один дед с колоритной внешностью, в одежде запорожского казака времён Великой Екатерины, продавал аппетитные на вид круги колбас.

– Почём твоя колбаска, батько? – спросил Владимир.

– По двести, сынку. – Пробасил тот.

Головинский начал шарить про карманам… Денег уже не было. Оставалась пачка франков, пачка фунтов стерлингов, золотые монеты и тётушкины драгоценности… А вот рублей не было. Ни керенок, ни «деникинок», ни «николаевок».

– Шо, сынку, немая гроший? – усмехнулся дед.

– Забув! – вздохнул Владимир.

Далеко за пустырём, на котором раскинулся Привоз, Головинский нашёл укромное место. Скинул с плеч свой вещевой мешок и достал из специального карманчика пачку французских франков. Нашёл самую маленькую ассигнацию в десять франков и спрятал её в карман.

Через час Владимир продал их за четыре тысячи пятьсот «николаевок» у ресторана «Слон» холёному тыловику с погонами капитана.

Вечером Головинский угощал колбасой, свежим хлебом Васнецова, хозяйку и ещё двух дам неопределённого возраста, которые спали под кроватью Елены.

Ночью норд-ост усилился. Гудела крыша, скрипели потолочные балки, и до утра в разных частях города слышались выстрелы.

На следующий день в час пятьдесят пять минут Головинский зашёл в «Махно». Захар был уже на месте.

– Я же тебе сказал, что в два! – он гордо поднял указательный палец вверх. – Фюнты принёс?

– Да. – Владимир протянул деньги.

– Хорошие, настоящие! – радостно произнёс Захар, едва прикоснувшись к банкнотам, – а это тебе! – он протянул новенький заграничный паспорт с императорскими орлами. – Проверяй!

Документ был заполнен каллиграфическим почерком профессионального писаря. Всё было правильно, за исключением года рождения. Вместо 1894 значился 1895 год. «Какая разница? Никакой! Стал на год моложе!» – подумал Головинский.

– Ню как? Понравился паспорт? – ухмыляясь, спросил Захар.

– Понравился. – Владимир спрятал документ в нагрудный карман кителя.

– Если ещё что-то надо… Заходи! С фюнтами… – засмеялся Захар.

Первая часть плана была выполнена.

Выйдя из кофейни, Головинский сразу же направился в Консульство Англии. Оно находилось в пяти минутах ходьбы.

Столбы, стены зданий на Серебряковской были заклеены плакатами Осведомительного Агентства (ОСВАГа) Вооружённых Сил Юга России. Они были похожи на лубки. Яркие картинки с примитивным текстом.

Вот огромный казак поднимает за шиворот маленького кучерявого человечка с бородкой-клинышком. И надпись «Уничтожим большевистскую заразу с её вождями!» Под изображением человечка располагались слова «Лейба Бронштейн – Троцкий». А вот другой, совсем недавно наклеенный – плакатище: всадники под трёхцветным российским флагом растаптывают маленьких людишек со звёздами на картузах.

Владимир скривил губы: «Мастеров много здесь, в тылу, картинки рисовать, а на фронте солдат не хватает».

У двухэтажного здания, где над дверями развивался флаг Великобритании, стояла толпа. «Человек сто! Не меньше!» – Головинский с грустью посмотрел на людей. Кого здесь только не было: старый генерал, несколько полковников, десятка два офицеров в чинах от капитана до прапорщика и гражданские. Женщины с усталыми отрешёнными лицами с плачущими грудными детьми на руках, мужчины разных возрастов.

«А в Консульство Франции, Васнецов сказал, хвост раза в три длиннее, – вспомнил почему-то Головинский. – А может и мне во Францию махнуть? С Евгением? Но ходят разговоры, что Франция забита русскими иммигрантами. Особенно Париж. Работы нет. Жильё подорожало в два раза. Приезжие не знают, что делать. Хорошо только тем, у кого деньги есть. И у меня они есть! А может во Францию? Нет, только в Англию! Выбор сделан, отступать уже нельзя».

– Господин, капитан! Господин, капитан! – Перед Головинским стоял прыщавый юнец в гимназической фуражке с поломанным козырьком.

– Что случилось, юноша? – оторвался от своих мыслей Владимир.

Прыщавый показал ему свою ладонь левой руки, где красовалась цифра 15, сделанная химическим карандашом.

– Не понял…

– Консульство принимает в день по пятнадцать человек. Сейчас вошёл проситель номер «13», а потом «14», а затем вы. Поняли? Или хотите в «хвосте» стоять неделю? – доходчиво объяснил юнец.

– Сколько? – спросил Головинский.

– Тысяча рублей, но «николаевскими», без торговли! – заявил прыщавый.

– Держи! – Владимир протянул тому деньги.

– Пойдёмте, господин капитан! – юноша вежливо взял Головинского за локоть и повёл к двери в Консульство.