Лёля Сакевич - Шарлотта. Лоттхен. Александра

В конечном счете, упорство вознаграждается – внутри шара что-то щелкнуло, раздалась короткая мелодия из пяти нот, и Голиаф открыл свою зловещую пасть.

– Тьфу ты, черт, – вырвалось у Вильгельма далеко не королевское выражение, а Шарлотта рассмеялась. Внутри глобуса несколькими рядами стояли дорогие вина со всего континента. Дети рассчитывали явно не на такую находку.

Моментально потеряв интерес к глобусу, Вильгельм бросился к столу. Рядом с золотым чернильным набором на нем красовалась прекрасная модель корабля с раздутыми парусами. Кораблик был небольшой, не длиннее локтя, но все детали отделаны с ювелирной точностью. Мальчик схватил модель с подставки и, восторженно подпрыгивая, принялся крутить его в руках.

– О, это же новинка в кораблестроении! Линейный корабль со ста десятью орудиями, если судить по флагу, английский… Вот, смотри, видишь, в чем разница, чем этот красавец отличается от всякого старья?

Шарлотта пожала плечами – корабль как корабль, ничего особенного. Разве только выполнен очень красиво. Девочка дотронулась пальцем до крошечного штурвала – он крутился, заставляя двигаться рули внизу игрушки. Хм, занятно. Но не так интересно, как заветная клетка с птицей.

Брат снисходительно фыркнул:

– Ох уж эти женщины, ничего в серьезных вещах не смыслят! Здесь же корма круглая, не видишь, что ли?! Это чтобы увеличить обзор для пушек. Вместо канатов цепи использованы, для прочности. А корронады спрятаны за специальными открывающимися люками. И у самих пушек, гляди, какое крепление… Потрясающе… – Вильгельм сел прямо на пол, разглядывая крошечные детали, что-то крутя и передвигая. Кораблик подозрительно затрещал. Не сломал бы, инженер недоученный.

В этот момент дверной замок щелкнул. Дети испуганно переглянулись и, не сговариваясь, резво забились под стол. Там было довольно пыльно. Чтобы не расчихаться, Лотта зажала себе нос. Не хотелось попадаться под монарший гнев из-за нерадивости слуг, оставивших пыль толщиной в палец.

Сквозь деревянную резьбу было отлично видно, что в комнату, посмеиваясь и переговариваясь, вошли два лакея. Один принялся деловито растапливать камин, другой поправил портьеры, зажег свечи в канделябрах, придвинул к креслам столик с коробкой сигар и любимым коньяком отца.

Вил, прижимая к груди корабль, зашептал сестре на ухо:

– Коли коньяк и сигары, то ожидается важный, но неофициальный разговор. К отцу утром какие-то серьезные гости приехали, я не успел узнать, кто. Кстати, ты заметила, как этот пудренный одну сигару за пазуху положил? Вот жук, я на него нажалуюсь, и его будут палками бить!

Все так же зажимая нос, Лотта прошептала (получилось гнусаво и очень забавно):

– Как бы од да тебя де дажалывадся. За то, что ты задес в кабидет без раздешедия. Так и тебе падок перепадед.

Брат фыркнул и тихо засмеялся:

– Не смеши, а то обоим несдобровать!

Лакеи ушли, но выбраться из кабинета не получилось – было слышно, как один из них встал у двери, цепным псом охраняя вход.

Через пару минут в кабинет вошли отец и высокий светловолосый человек, державшийся со спокойной величавостью. Такого природного аристократизма у отца никогда не было, как бы ни билась с ним графиня Фос, ответственная за соблюдение этикета при дворе.

Вильгельм взволнованно зашелестел в ухо:

– Александр! Это русский император, точно он!

Император сел в кресло к камину, а Фридрих принялся нервно прохаживаться по комнате, размахивая руками и восклицая по-французски, временами сбиваясь на немецкий:

– …Мое сомнение было вполне естественным, но оно оказалось абсолютно неоправданным. Несчастная Пруссия слишком дорого заплатила за то, что встала под знамена позже вас, ваше императорское величество. Мы решились на борьбу только к четвертой антинаполеоновской коалиции. Увы, нам была дана надежда на занятие Ганновера, но теперь мы подло обмануты… Ах, Александр Павлович, даже ваша помощь не остановила французов под Вислой! Дева Мария, что нас ждет, подумать страшно… – он устало сел, совсем по-стариковски обхватил голову и пробормотал: – Я, только я один виноват в том, что Пруссию разрывают кровожадные французские псы…

– Яростное самобичевание не спасет подданных вашего величества, – тихим голосом ответил Александр. – Старой Европы уже не будет, и с этим, Фридрих, надо смириться. Два года назад я тоже брал на себя вину за поражение под Аустерлицем, но сейчас понял, что Бонапарт в первую очередь полководец, а уже во вторую – император. Величайший полководец, ровня Македонскому. Оттого и бороться с ним настолько тяжело. Но в данный момент, увы, я должен пойти с ним на перемирие – нам надобно выиграть время для восстановления сил. Вынужденное перемирие, Фридрих. В котором, боюсь, Пруссии будет отведена незавидная роль.