Александр Черенов - Из записок Лаврентия Берии

В то время я ещё мало касался чисто партийных дел, но и со своей невысокой «колоколенки» тоже кое-что видел. Конечно, перегибали на местах, хотя бы потому, что колхозы создавались не в Москве и Ленинграде. Поэтому, где ещё и перегибать, как не в провинции, а точнее, на селе? Многие действительно перегибали от излишнего усердия, в точности соответствуя поговорке «дозволь дураку Богу молиться, он и лоб расшибёт!».

Но я бы не стал всё сваливать «на места». Нет, я, может, и стал бы, да факты не позволяли мне это делать. Ведь по должности мне приходилось знакомиться как с открытыми, так и с «закрытыми» документами из Центра. А планы «по охвату» спускались именно оттуда. Кто и как составлял эти планы, я не знаю. Конечно, составлялись они под реальные нужды, но нередко с бухты-барахты. «Товарищи наверху» знали лишь то, что им нужно получить от деревни столько-то, того-то и к такому-то сроку. Ещё они знали то, что обеспечивать это получение будут «товарищи на местах», и пусть только попробуют не обеспечить!

Как говорится, круг замкнулся. Нет, конечно, из Центра не было указаний «вить верёвки» и «выжимать последние соки». Откуда «всего лишь» спускались «вниз» директивы, выполнить которые можно было, лишь «вия» и «выжимая». Поэтому нередко «товарищам на местах» не оставалось ничего другого, как «надрывать пупок и жилы». И, ладно бы, если бы только свои. Самое удивительное во всей этой истории было то, что большинство «товарищей на местах» не являлись ни дураками, ни карьеристами. А, вот, самым печальным было то, что «будущие перегибщики», ещё и не состоявшись в качестве таковых, досрочно знали о своей участи «козлов отпущения».

Почему я так откровенен, и почему иду против линии «Краткого курса»? Ну, хотя бы потому, что я не скрывал своих взглядов от Президиума ЦК. Я имею в виду, разумеется, последнее время, точнее, самые последние месяцы после Хозяина. Так, что, и Никита, и Георгий, и Вячеслав, и Лазарь, и Николай – все они в курсе моего отношения к коллективизации, к колхозам, а в более широком смысле – к проблемам сельского хозяйства. Кроме того, во время обыска у меня наверняка уже нашли мои черновые записки с соображениями по некоторым актуальным вопросам политики и экономики. Хотя, чего их искать: обыкновенные ученические тетрадки на девяносто шесть листов, одна из которых – в письменном столе, другая – в книжном шкафу! И ни одна из них не конспирируется, хотя бы «причастностью к средней школе»!

В том, что обыск был, и сомневаться не приходится: я слишком хорошо знаю своих «дружков» для того, чтобы… слишком хорошо думать о них. А в том, что обыск дал некоторые результаты – речь не о мифических «стволах» и бриллиантах – я могу судить по некоторым, «случайно оброненным», фразам Руденко. Москаленко, как истинный солдафон, всё больше помалкивает в тряпочку, потому, что знает, что «его номер – шестнадцать». А, вот, новоявленный Генеральный прокурор «ненароком проговаривается», словно давая мне понять: «знаем мы твоё кулацкое нутро!»

Назови меня хоть кургузой лошадью, правда от этого не перестанет быть правдой. Я же помню, как коллективизировали Закавказье, и, в частности, мою Грузию. Думаю, что в таких масштабах это мероприятие принесло больше вреда, чем пользы. Нужно же было учитывать специфику гор, и, пусть и вынужденно, но мелкоукладное хозяйство горцев! Там не было ни традиций, ни условий для общинного характера производства!

В таких условиях от развития индивидуальных хозяйств пользы было бы, куда больше. А там можно было бы и кооперацию развивать, но действительно на добровольных началах! Конечно, тогда я ещё не приходил к таким мыслям, а такие мысли не приходили ко мне. И не потому, что я был «безголовым солдатом партии». Я понимал: страну нужно поднимать. А поднимать её можно только за счёт промышленности. А промышленность можно создать только за счёт села: других ресурсов не было. Только за счёт села. Точнее: за счёт ограбления села. Не зря же глава партии не раз говорил о том, что село – в вечном и неоплатном долгу перед городом за то, что рабочий дал крестьянину землю. Честно говоря: сомнительный довод, да и должок – такой же.

Но это я сейчас так думаю. А тогда я считал установку Центра правильной и единственно возможной. Потому что действительно не видел другого пути. Потому что, двинься мы путём Бухарина и компании, и давно бы уже не было никакого Советского Союза, и никакой Советской власти. Услуги Гитлера и не понадобились бы: «ситцевую Русь» наши многочисленные «друзья» проглотили бы вперёд Адольфа Алоизовича. А, может, СССР и сам развалился бы: достаточно общей идейной нестойкости и подходящих руководителей. Таких, например, как Рыков и Бухарин: эти точно подошли бы!