Александр Торопцев - Бросок на Альбион

А на утро Ярицлейв уединился с Харальдом и долго о чем-то с ним говорил. Жена конунга русов знала, о чем они говорят. Она не знала, что ответит Харальд мужу. Они вышли из дворца на берег хмурого Днепра. Ветер гонял по широкой воде рябь. Дрожали в прохладной воде отражения облаков. Дело шло к осени.

Харальд сказал:

– Я пойду в Миклагард [1].

Они в тот день не заключили между собой никакого договора и даже не поклялись друг другу, не целовали крест. Но уговор между ними был. И нарушать его они не собирались, и лишь время или смерть могли им помешать осуществить задуманное. Елизавета узнала об этом от матери. И обрадовалась. И стала ждать Харальда, как могут ждать только женщины, которых даже собственные отцы называют милыми.

Что в них особенного, что в них притягательного, что манит к милым женщинам мужчин суровых и безалаберных, жестоких и нежных, удачливых и несчастных, – всяких, всяких других? Милые души. Милые души.

Сколько пламенных, страстных слов было сказано разным влюбленным в тот суровый одиннадцатый век! Харальд, покидая Гардарики, задумал сочинить для Эллисив «Висы радости». Но никому об этом не сказал. Даже самой Эллисив. Потому что время радости для вис еще не пришло, потому что судьба часто губит не только заядлых вояк, но и скромных поэтов.

Харальд стоял в ладье, смотрел на холмы удаляющейся столицы Гардарики и молчал. Он сочинял вису радости для милой Эллисив.

Ладьи Харальда – а в них была вся его большая боевая дружина – прибыли в Миклагард, где правила в те годы императрица Зоя Могучая. Ей нужны были сильные воины, ей пришелся по нраву Харальд. Она охотно, и с удовольствием, и с тайной мыслью, и с надеждой женской, приняла его на службу вместе со всеми дружинниками и, кроме того, дала ему других служивших в империи верингов – так называли скандинавских воинов здесь, на стыке двух континентов.

Уже при первой встрече с Харальдом Зоя почувствовала в нем силу. И красота высокого, стройного, светловолосого молодого человека пленила ее в первый же день их знакомства. Но была Зоя повелительницей огромной империи. Она должна была – она умела! – скрывать свои чувства, страсть свою. До поры.

Дружина Харальда – а он стал вскоре любим всеми верингами – была включена в войско Георгия Маниака, получившего приказ плавать по Средиземному морю, нападать на пиратов, корсаров, не давать покоя мусульманам, накрепко вцепившимся в этот благодатный уголок земного шара, мечтавшим расширить здесь свое влияние.

Зоя приняла условия Харальда, разрешила ему отправлять военную добычу на Север, в Гардарики. Ей нужна была сильная дружина и удачливый полководец: очень много врагов объявилось у Византийской империи!

Вождь верингов за несколько лет совершил много походов на суше и на море, одержал восемнадцать побед в больших и малых сражениях, взял восемьдесят городов, не забывая при этом отправлять добычу в страну Русов, на сохранность Ярицлейву. Конунгу Гардарики он доверял. К Византийским вельможам, полководцам и монархам относился с опаской, хотя ничем не выдавал себя.

Однажды, вернувшись после очередного удачного похода в Иерусалим, он повстречал на улице Миклагарда торговца из Скандинавии. Тот рассказал ему о том, что Магнус сын Олава стал конунгом Норвегии и Дании. Это известие и обрадовало, и встревожило сына Сигурда Свиньи. Ситуация на севере изменилась, и он, законный наследник норвежского престола, оказался не у дел. Харальд решил срочно возвращаться на родину и в тот же вечер сказал об этом Зое. Он был уверен, что императрица расстанется с ним по-доброму: он так много сделал лично для нее и для империи!

– Сначала верни имущество византийского императора, – сказала холодно Зоя.

– Какое имущество? – удивился Харальд резкой перемене в голосе и в настроении императрицы.

– Которое ты добыл в военных походах, находясь на службе императора, и утаил от него, – Зоя Могучая, женщина волевая, властная, статная, яркая – но уже не первой молодости, – сидела на троне, и взгляд ее не оставлял Харальду ни малейшей надежды.