Александр Торопцев - Бросок на Альбион

Странные они – люди! Странный они путь выбрали – железный. Поверили они в силу и во всемогущество железа, почему? Неужели железный путь самый легкий, самый надежный, самый простой? Да, видимо, самый простой. Секрет рубашки из оленьей кожи сложен. Железо проще. Даже Турир больше верил в силу железа, чем в крепость оленьей рубашки. Кольчуга, панцирь, меч, орал, замки, запоры… – все железное. А как же меч Олава затупелый? Ведь он был! Или не был?

Можно, конечно же, не верить в оленью кожу и в другие подобные изобретения пытливого человечества, так спокойнее. Так – вернее. Есть только железо и Бог. Есть люди, которые верят только в железо и Бога. И только эти люди могут побеждать. Даже если они проигрывают иной раз. И только таких людей выбирает история, железных людей, бредущих в поисках побед по своему железному пути к своим железным целям…

Харальд, ее славный избранник, израненный, усталый, чудом спасся в той страшной битве. Рёгнвальд сын Брусси, привел брата Олава к старому бонду, обитателю лесной глуши. Перепуган был хозяин. С утра тревожно билось его спокойное сердце. Далекий шум бредущих на смерть упрямых людей тревожил его. Потом грай битвы слушал он, волновался из-за солнца. Слушал ветра дерзкую песнь. В темноте-то, в лесной глуши, ветер воет страшно, бывалым людям до седых волос не привыкнуть к вою ветра. Потом и солнце объявилось, и ветер угомонился, словно нашкодивший пес. Да только ветер битвы долго не хотел затихать: тянуло от Стикластадира сквозняком упорной рати. Было тревожно бонду. Кто победит? И в той, и в другой армии друзья у него водились. Не сделал он им ничего плохого – только добро. И они не обидели его ни словом гнусным, неправедным, ни делом. Как бьются люди? Сюда в лесную глушь ветер нес лишь звуки боя.

Первой весточкой был Рёгнвальд. Он привез Харальда. Бонд все понял без слов. Он знал секреты лечебных трав, он быстро вылечил юного воина и повелел сыну переправить его на восток в Швецию, где собирались в строгой тайне от врагов Олава все, кому посчастливилось выжить в страшном сражении.

Сын старого бонда, юноша с норовом, гордился победой соплеменников при Стикластадире. Он догадывался о том, кого ведет по заповедным тропам на восток. И зачем ведет. Он думал, сомневался, переживал. Он не хотел быть врагом бондов, простых тружеников-крестьян. Справиться в честном поединке с Харальдом ему, храброму человеку, не удалось бы. Но – лес! Сын бонда знал лес не хуже отца. Лес их кормил, одевал, учил. Лес помог бы ему справиться с Харальдом. Брат Олава это почувствовал в первом же переходе. Шли они по нехоженым, невидимым даже опытному глазу лесным тропам, с горы на гору, с холма на холм, обходили стороной дороги, поселения. Отдыхали в безопасных местах. Молчали. Говорить было не о чем. Говорить не хотели. Думали о вечере, о ночлеге. Юный бонд и юный Харальд.

Вечер пришел неожиданно. Солнце уснуло за сопками, закрыло глаза, лес потемнел. Бонд разжег костер. Харальд смотрел на огонь, на коня своего, стоявшего чуть поодаль, притомившегося вместе с людьми, на коня бонда, тоже уставшего, тоже спокойного. Кони не чувствовали напряжения – напряжения битвы при Стикластадире, которое не развеялось ветром дней по Вселенной, осталось в душах всех норвежцев. И здесь оно держало двух юных людей, волновало их робкие души.

Проводник нервничал. Резкий хруст сухих веток, быстрые струи огня, почти бездымного, бесшумные шаги по мягкой осенней траве, хмурые красные блики в глазах бонда… Он нервничал, не заметить это было трудно, он думал. У него был острый нож. У Харальда были меч и копье…

Костер горел недолго, вскипела вода в медной миске, подвешенной над костром на кривом сучке, воткнутом в землю. Сын бонда бросил в миску травы из своего мешка. От костра остались лишь розовые угольки. Проводник подал напиток Харальду.

– Отец велел поить тебя этим отваром, – сказал он спокойно.

Харальд, обжигая губы, пил терпкую горячую воду, молчал. Ему было пятнадцать лет. Его проводнику – на год-полтора больше. В открытом поединке, а хоть бы и утром, на этой же поляне, он сразил бы бонда вмиг. Если бы бой был утром.

Сын бонда готовился ко сну чуть в сторонке от костра, под низкими лапами ели.

– Мы будем спать здесь, – голос его был тих, тревожен. – Вдвоем теплее.

У бондов при Стикластадире было большое войско, ополчение, все как на подбор хорошие воины. Сына бонда они не поставили в строй, сил тот еще не набрал, чтобы махать мечом весь день с опытными воинами. Харальд знал об этом. Он хотел лечь под своей елью, их тут хватало. Но бонд спокойно, одним лишь движением головы пригласил его к себе, и сын Сигурда Свиньи почему-то не отказался, понял, что так будет лучше.