Гарриет Бичер-Стоу: Агнес из Сорренто. Впервые на русском!

– Это в дар на алтарь святой Агнес, – простодушно объяснила девочка.

Эти слова так рассмешили Джульетту, что вся накидка заходила ходуном от её хохота.

– На алтарь святой Агнес! – повторяла она. – Вот умница!

– Пошла, пошла, бесстыдница! – сердито замахала на неё Эльси прялкой. – Если когда-нибудь у тебя будет муж, надеюсь, он задаст тебе хорошую трёпку! Даю слово, что тебе это необходимо! Вечно торчишь на мосту, болтая с молодыми людьми! Ничего-то ты в святых не разбираешься, поэтому держись подальше от моего ребёнка. Идём, Агнес! – сказала она, поднимая корзину с апельсинами и ставя её себе на голову. Гордо выпрямив свою дородную фигуру, она схватила девочку за руку и повела прочь.

Старинный город Сорренто лежит на возвышенном плато, которое простирается до самых солнечных вод Средиземного моря; со всех сторон город окружён грядой гор, которые ограждают его от пронзительных ветров и служат такой же естественной защитой от внешнего мира, как забор для сада. Здесь простираются апельсиновые и лимонные рощи, которые приносят обильный урожай и наполняют воздух чудесным ароматом. Запах цитрусов переплетается с нотками роз и жасминов. Луга и поля изобилуют цветами и кажутся живым воплощением мифических Елисейских полей, воспетых древними поэтами. Жаркий воздух неизменно охлаждается морским бризом, который привносит приятную свежесть в душный климат.

В этих благоприятных условиях живут люди с такой совершенной внешностью, какую редко встретишь в иных местах. Говорят, что в Сорренто и его окрестностях красота – это правило, а не исключение. Здесь непривычно встретить не идеальное телосложение, а его отсутствие. Редко увидишь мужчину, женщину или ребёнка, которые бы не имели в себе чего-то привлекательного; даже разительная красота вполне обычна. Под этим ласковым небом даже манеры людей наделены естественной мягкостью и грацией. Казалось бы, человечество, убаюканное добротой природы, проявило себе все лучшие качества, какими может обладать человек, раскрылось и подобрело, не в пример суровым и замкнутым народам под пасмурным небом Севера.

Город Сорренто нависает над морем, тянется по скалистым, извилистым берегам, которые то тут, то там обрываются красочными гротами и ущельями, обрывисто сбегающими к самой воде, полными дикого винограда и ярких цветов. Отсюда открывается один из прелестнейших в мире видов. Вдалеке, окутанные лёгкой сиреневой дымкой, вздымаются две вершины Везувия. Неаполь с примыкающими к нему рыбацкими деревнями поблескивает на расстоянии, как жемчужная нить на королевском плаще. Чуть поближе сквозь туманную пелену мерцают скалистые берега острова Капри. Море переливается и горит всеми цветами, как павлиний хвост, и даже в самом воздухе разлито очарование.

С трёх сторон город отделён от материка ущельем в двести футов глубиной и сорок или пятьдесят футов шириной. Две стороны ущелья соединяет узкий арочный мост, строительство которого уходит корнями во времена Римской империи. Этот мост – излюбленное место отдыха жителей города. По вечерам у его замшелых перил прохлаждается пёстрая публика: мужчины в красочных вязаных шаперонах, с кокетливо отброшенной на бок пелериной; женщины с блестящими чёрными волосами и огромными жемчужными серьгами в ушах – гордостью и достоянием целой семьи.

Возможно, современный посетитель Сорренто, побывавший на этом мосту, вспомнит как, вглядываясь в мрачные глубины ущелья, видел над отвесным обрывом белую виллу, окружённую садом и апельсиновой рощей. Несколько сотен лет назад на месте этой виллы стоял скромный домик – жилище двух женщин, чью историю мы только что начали рассказывать. Небольшой каменный коттедж с арочной аркадой перед входом выделялся своей белизной из тёмной листвы апельсиновых деревьев.

Жильё это ютилось между двумя скалами как птичье гнёздышко. За его плечами отвесно возвышалась гора, создавая естественную стену. Вокруг домика, почти подвешенный в воздухе, был расположен крохотный участок возделываемой земли, края которого круто обрывались над самым ущельем, уходившем вниз на несколько сотен футов.

На плодородной вулканической почве садика произрастали две дюжины апельсиновых деревьев, высоких и стройных, со здоровыми блестящими стволами; их листва бросала на землю такую густую тень, что ни одно растение, кроме бархатистого мха, не осмеливалось запустить между ними свои корни. Эти деревья были единственным источником дохода двух женщин и единственным украшением сада; обвешанные золотистыми плодами, полные душистых цветов, они превращали этот скалистый клочок земли в сказочный сад Гесперид.